— Меня больше интересует сам господин Петигрю, чем то, что он рассказал.
— Например?
— Вы не обратили внимания на то, что он не говорит, почему он там оказался. Он пишет: "Примерно в 4:20 пополудни 12 апреля 1940 г, я находился около входа для судей Центрального уголовного суда…"
Почти все показания так начинаются, — заметил Брау. — Полицейский, который снимал показания, по всей вероятности, задавал наводящий вопрос, чтобы разговорить свидетеля. В любом случае господин Петигрю — адвокат, и он по службе мог находиться рядом со зданием суда.
— Но я не слышал, чтобы господин Петигрю когда-либо вел уголовные дела в Центральном уголовном суде, — возразил Маллет. — У него другая практика. Конечно, не исключено, что могло возникнуть какое-то дело в уголовном суде, особенно сейчас, во время войны, когда многих адвокатов призвали в армию, но все-таки странно, что он оказался именно в том месте и в то время. Надо будет проверить. — Он сделал пометку и продолжил: — Теперь насчет ножа. Вы сказали, что получили донесение из полиции Истбери, не так ли?
— Да, получили. Очень интересное донесение. Прочтите сами.
— Значит, дело обстояло так, — подвел итог инспектор, дважды прочитав бумаги, которые дал ему Брау. — Этот паршивый нож был представлен как улика на суде над Окенхерстом в Истбери в декабре. После слушания нож исчез и объявился четыре месяца спустя. Нашли его в спине судьи Барбера. Последний раз его видели в руках судьи во время его заключительной речи, потом на столе судьи. М-да. И они сделали список людей, сидевших на судейской скамье. Слева направо: старший констебль капитан Тревор, клерк судьи Бимиш, Маршалл, судья в центре, шериф сэр Уильям Кэндиш, леди Кэндиш, леди Барбер, помощник шерифа Грэнби — вот это да!
— Что такое? — спросил суперинтендент.
— Ничего особенного, я просто очень удивился. Господин Виктор Грэнби помощник шерифа. Старший партнер фирмы "Грэнби и Ко" — конечно, это он. Я припоминаю, что это самая главная адвокатская контора в тех местах. Он уже давно работает помощником шерифа.
— И что же?
— Только то, что раньше у фирмы Грэнби был еще один партнер Хеппеншталь. Старший Хеппеншталь умер, а младший забрал свой капитал и открыл собственное дело в Лондоне. Это давнишняя история. Вы ведь помните дело Хеппеншталя?
Суперинтендент кивнул.
— И?… — спросил он.
— Грэнби женился на сестре Хеппеншталя. Вот и все. Но это ничего не значит. Судья был раз десять на выездных сессиях после того, как посадил Хеппеншталя, и Грэнби вроде бы не держал на него зла.
— Мы для верности проверим, что он делал в интересующий нас день, пообещал Брау. — Но если взял нож, чтобы убить судью, почему он ждал четыре месяца?
— То же самое можно спросить относительно всех остальных, кто тогда были в суде, — заметил Маллет. И, помедлив, уверенно заявил: — Скажите мне, почему судью убили 12 апреля, и я скажу вам, кто это сделал. Так, — продолжил он, просматривая донесение. — Что еще сообщают нам ребята из Истбери? Ах да. Вход и выход к судейской скамье находятся прямо за столом судьи. Это значит, что любой входящий и выходящий мог видеть и взять нож. Среди других, кто мог бы беспрепятственно взять нож, — адвокаты обеих сторон, то есть сэр Генри Баббингтон и господин Потт, его помощник, господин Петигрю, их поверенные, сами полицейские, которые искали нож и не нашли, и господин Гервиз, секретарь выездного суда, который сидел перед судьей на ступеньку ниже. Я думаю, мы можем исключить господина Гервиза. Ах да, еще Грин, слуга личного секретаря судьи, который готовил чай для судьи и ходил между комнатой его светлости и судейской скамьей после того, как слушание закончилось. Это все.
Суперинтендент что-то просчитывал в уме.
— Из тех, кто мог взять нож, — сказал он, — насколько нам известно, трое находились в непосредственной близости к судье, когда его убили: Маршалл, Петигрю и леди Барбер.
— И Бимиш, — добавил Маллет.
— Нет, — поправил его Брау. — Все свидетели утверждают, что в тот момент, когда судья упал, Бимиша рядом уже не было. Он вообще близко к судье не подходил. Вы помните, он появился первым и констебль сразу схватил его?
— Совершенно верно, — согласился инспектор. — Он сбежал, когда полицейские бросились на тех двоих, но близко к судье не подходил. Значит, получается, что… — Он внезапно замолк, а потом воскликнул, чуть ли не с восторгом: — Дротики!
— Что-что?
— Я только что вспомнил. Клуб Корки — там везде были Доски для метания дротиков. Клуб был знаменит этим видом спорта — если считать это спортом. Там проходил лондонский чемпионат. Предположим, что Корки сам является специалистом по метанию дротиков. Тогда для него совсем не трудно было бы метнуть этот нож с расстояния в несколько футов, когда полицейские оттаскивали тех двоих. Там получилось много свободного места на мостовой, куда и упал судья.
Суперинтендент Брау не любил проявлять эмоции. Если его и взволновало новое предположение, внешне это никак не отразилось.
— Очень хорошо, — сказал он. — Тогда добавляем к нашему списку Бимиша. Итак, мы имеем четверых. Мне кажется, на данный момент мы знаем более-менее все, что хотелось бы, о Маршалле и Бимише. Как насчет остальных?
— Всем известно, что Петигрю и судья находились в плохих отношениях многие годы, — сообщил Маллет вкратце. — Леди Барбер — жена судьи. Я думаю, вы слышали, что Барбер должен был вот-вот уйти в отставку из-за скандала в Маркгемптоне. Я скажу вам о некоторых деталях напрямую. Не исключено, что, если бы судья потерял работу, их брак мог потерять для нее значение. Кроме того, она старая приятельница Петигрю. Они могли задумать это вместе.
Он перечислил эти детали коротко и без всякого энтузиазма, вызвав вопрос у суперинтендента.
— Но?… — спросил он.
— Но если это так, сможет ли кто-нибудь объяснить мне, почему ее светлость приложила неимоверные усилия, чтобы спасти жизнь судье, когда он пытался покончить с собой несколько недель назад?
— Покончить с собой? — удивился Брау. — Это для меня новость. И какой же мотив?
— У меня есть основания предположить, что судья решился на самоубийство из-за грядущей отставки и того скандала, о котором я вам сказал. Мы можем точнее узнать, допросив леди Барбер.
— Вы уверены, что это была попытка самоубийства, а не что-нибудь другое? Ведь, если его жена хотела бы отделаться от него, она могла бы что-нибудь подстроить…
— Нет, он сам. Дело в том… Впрочем, надо рассказать обо всем по порядку. Все это имеет отношение к очень странным событиям, которые происходили во время осенней сессии. Ведь вы меня вызвали для того, чтобы я именно об этом рассказал, не так ли?
— Да, конечно. Расскажите, что вам известно.
Рассказ Маллета занял довольно много времени. Его коллегу очень заинтересовали неприятности, преследовавшие судью в течение сессии. Еще более интересными показались ему выводы, сделанные Маллетом. Брау не скрывал своего удивления.