Насколько затруднительное, кому-кому, а Петигрю не надо было объяснять.
— Понятно, — сказал он. — Но мне, собственно, хотелось спросить вас совершенно о другом. После того как мы тогда распрощались с вами в «Бойцовом петухе», я вдруг вспомнил, что у нас есть некто, о ком вы ни разу не упомянули.
— В самом деле, сэр?
— Да… о мисс Дэнвил.
— О господи! Мисс Дэнвил! Не беспокойтесь, с ней все в порядке. — Маллет довольно ухмыльнулся. — Во всяком случае, что касается чисто деловой стороны. А знаете, я иногда просто диву даюсь: и где только нашему бездарному правительству удается находить ей подобных?
Больше Петигрю не удалось выудить у Маллета никакой полезной или просто интересной информации о мисс Дэнвил.
Они расстались на Хай-стрит, когда уже начали падать первые капли дождя.
— Всего хорошего, сэр, — сказал Маллет. — Искренне надеюсь, эта прогулка, как и мне, доставила вам удовольствие. Кроме того, морской воздух обычно пробуждает отличный аппетит. Если, конечно, на столе вас будет ждать нечто оправдывающее этот аппетит.
Петигрю, знавшему репутацию инспектора как истинного гурмана, оставалось только выразить свое согласие.
Маллет вздохнул.
— Есть маленькое кафе на Бридж-стрит, второй поворот направо, — заметил он. — Как мне совсем недавно сообщил мистер Джеллаби, хозяина ожидает судебное расследование и, вполне возможно, закрытие его заведения в связи с нарушениями известных «Положений о торговле». Мне кажется, вам стоило бы наведаться туда, пока не поздно. Готовят там просто отменно… Лично мне как полицейскому там появляться, увы, не следует.
Как и предрекал инспектор Маллет, расследование нарушений государственных инструкций и положений, регулирующих производство, маркетинг и продажу взрывателей в военное время, оказалось на редкость скучным занятием, главным образом потому, что оно было напрямую связано с таким сложным и опасным явлением, как черный рынок. Плохо или хорошо, но по прошествии некоторого времени Петигрю стало трудно постоянно думать об этом деле, несмотря на то что оно напрямую касалось одного или, может быть, нескольких сотрудников управления. Хотя, с другой стороны, взаимоотношения между одними и теми же людьми в сфере его каждодневной деятельности продолжали создавать проблемы, которые, как бы ему этого ни хотелось, он не мог игнорировать и которые, к его глубочайшему раздражению, стали тревожить его не в свободное, а даже в рабочее время.
Это новое развитие событий выразилось в целом ряде вроде бы незначительных происшествий за пределами его кабинета. Особняк, в котором размещался аппарат управления, в любом случае трудно было бы назвать «тихим местом», но в этом смысле Петигрю, надо сказать, весьма повезло, поскольку его поместили в одном из самых спокойных концов здания: между ним и шумными помещениями, где были расположены основные отделы управления, находились женский туалет и маленькая подсобка, в которой обретался доводящий всех до исступления пронзительно свистящий чайник мисс Дэнвил. Прямо напротив была лестница, ведущая к регистратуре. По другую сторону обитал только сам старший инспектор и его ближайшие помощники. Частично в силу того, что все они были вполне спокойными гражданами своей страны, а частично в силу того, что их высокий ранг неизбежно влек за собой наличие ковров и ковриков даже в коридорах, из их кабинетов, как правило, не доносилось ни звука. Даже мимо кабинета Петигрю редко кто проходил: посетители старшего инспектора обычно пользовались боковым входом, и, за исключением посыльных, мало у кого из сотрудников появлялась возможность попасть в августейшие палаты. Время от времени до Петигрю доносились приглушенные звуки шагов на лестнице, а иногда и обрывки слов, но в остальном его ничто не беспокоило.
Если что когда и пробуждало любопытство Петигрю, так это не столько звуки сами по себе, ибо это было дело хотя и достаточно редкое, но вполне привычное, сколько их необычность, что из-за выбранной им много лет назад профессии невольно ассоциировалось у него с чем-то зловещим или сулящим беду. Ему было точно известно, когда прозвучат шаги посыльного, несущего утреннюю почту в кабинет мисс Браун, или царственная поступь самого старшего инспектора, величаво шествующего на заслуженный обед, но эти звуки были совсем иными. Они не вписывались в столь привычный, можно сказать, рутинный шум работающей конторы и состояли обычно из чьих-то загадочных приходов и уходов, перемежающихся с невнятными обрывками фраз, которые время от времени доносились из коридора, а иногда, как ему казалось, даже из крохотной комнатушки, где готовили чай.
Теперь, когда работы было совсем немного, Петигрю вполне мог позволить себе роскошь отвлекаться на подобные мелочи, хотя еще не вполне созрел, чтобы предпринимать какие-либо шаги. Он несколько раз был уже на грани того, чтобы поинтересоваться у мисс Браун, что там делается, но потом, подумав, принимал решение до поры до времени не выходить за рамки чисто служебных отношений-. Так проще и безопаснее. Правда, в каком смысле и почему «безопаснее», Петигрю не смог объяснить даже самому себе. Просто безопаснее, только и всего. В конце концов он решил сам выяснить, что там происходит, самым простым из возможных способов. Однажды после обеда, когда шум достиг некоего апогея, Петигрю резко встал со стула и распахнул дверь в коридор. Неизвестно почему, но, скорее всего, в силу привычки, переходя в Лондоне через улицу, смотреть сначала направо он прежде всего бросил взгляд в сторону апартаментов старшего инспектора. И вполне вовремя: его внимание привлекла скрюченная фигура человека, явно подглядывающего в замочную скважину.
Едва он успел осознать этот факт, как человек у скважины выпрямился, сунул руки в карманы брюк и, как ни в чем не бывало, зашагал к Петигрю. Свет был у него сзади, поэтому только когда он подошел вплотную, стало видно, кто это. Мистер Вуд собственной персоной!
— Добрый день, — остановившись, произнес он тоном, вроде бы ничего не значащим, но тем не менее явно смущенным.
— Добрый день, — ответил Петигрю, поскольку сказать больше было нечего.
Вуд собирался продолжить свой путь, когда из-за приоткрытой двери прямо за ним послышалось громкое и весьма знакомое хихиканье; Петигрю ничуть не удивился, когда из двери вышла миссис Хопкинсон — с покрасневшим лицом и прижимая платок к губам, чтобы подавить приступ смеха.
— Есть здесь еще кто-нибудь из ваших друзей? — спросил Вуда Петигрю, постаравшись, чтобы вопрос звучал как можно строже.
Марсет-Бей, на его взгляд, слишком быстро превращался из скучного места в настоящий бедлам, а ему этого вовсе не хотелось. Особенно из-за чисто бедламских проказ.
К его глубочайшему удовлетворению, самоуверенность Вуда начала таять на глазах.
— Сэр, не могли бы вы… говорить чуть потише? — пробормотал он. — Видите ли, нам здесь не место, и… и…
Петигрю не имел ни малейшего желания помогать ему, а Веселая Вдова, похоже, была просто не в состоянии членораздельно изъясняться. Помощь неожиданно пришла совсем с другой стороны.