— Но передачу завтра я все равно отнесу, — с вызовом сказала Орыся.
— А жевать у него хоть есть чем? — расхохотался Сергей. — Или тётя Катя сварит манную кашку?
— Кисель, — улыбнулась Орыся в ответ.
Назавтра она забежала в больницу в обеденный перерыв. Тётя Катя расстаралась, напекла пирожков с капустой, с яблоками, с рисом. Валерий Платонович был растроган такой заботой (Орыся сказала, что пекла сама), но и огорчился: сидела она в палате буквально минуты три. И, когда пришла с обходом лечащий врач, Скворцов-Шанявский категорически потребовал выписать его, мотивируя это тем, что ему необходимо гулять, как предписал московский доктор.
— Давление не совсем стабилизировано, — возразил врач.
— Так ведь у себя в санатории я могу принимать те же лекарства! И тоже под наблюдением!
Упорство профессора возымело действие — из больницы его отпустили. И в тот же вечер Скворцов-Шанявский появился у бювета в надежде увидеться с Орысей. Но Сегеди уже закрывал свою точку и на вопрос, где его помощница, ответил: «Ушла».
— Спасибо вам, Валерий Платонович, что позвонили директору комбината,
— сказал Сегеди.
— Не стоит благодарности, — отмахнулся профессор, расстроенный тем, что не увидит сегодня предмет своей страсти.
— Вам не стоит, а мне — ещё как! — продолжал фотограф. — Могли перевести куда-нибудь на окраину. — Заметив, что у профессора неважное настроение, он спросил: — Как у вас вечерок, не занят?
— Нет. А что?
— Уже забыли? — удивился Сегеди. — Про шефство? Может, в гости заглянете?
— Готов, готов, — обрадовался Скворцов-Шанявский.
— Лады, — кивнул мастер фотопортрета, черкнул на бумажке свой адрес и протянул профессору. — Микрорайон вам каждый покажет. Часам к девяти устроит?
— Вполне!
Назавтра Скворцов-Шанявский снова появился возле точки Сегеди. Облюбовав соседнюю скамеечку, он все время поджидал, когда у Орыси выпадет свободная минута, и сразу же устремлялся к ней.
Считая себя все ещё виноватой перед Валерием Платоновичем, Орыся не могла отказать ему во внимании. Болтали обо всем на свете. Профессор был отличным собеседником, этого уж у него не отнимешь. Однако дальше бесед дело не шло. На все предложения Скворцова-Шанявского встретиться после работы, чтобы сходить в кино, просто прогуляться или зайти к нему в санаторий, Орыся отвечала мягким, но решительным отказом. Профессор заметил, что при его появлении Роман день ото дня становится все мрачнее.
И все-таки Скворцову-Шанявскому удалось уговорить Орысю показать ему окрестности Трускавца. Договорились встретиться в полдень возле кинотеатра «Дружба» — зайти за ней домой Орыся не разрешила.
Профессор пришёл чуть раньше, Орыся немного опоздала.
Взяли такси. Орыся велела шофёру ехать в село Иван Франко. Там они обошли художественно-мемориальный комплекс столь почитаемого здесь писателя: музей-усадьбу его родителей и тропу, по которой он любил хаживать, вынашивая в себе бессмертные творения.
Все бы ничего, но вот остаться с молодой женщиной наедине Валерию Платоновичу никак не удавалось. И само село, и тропа в лесу длиною около двух километров были буквально наводнены туристами. Сюда ехали на автобусах, частных автомобилях, добирались пешком.
Осмотрели все достопримечательности. Да в таком темпе, что у Валерия Платоновича заныли ноги.
— Теперь куда? — спросил таксист, когда они вернулись к машине.
— В Сходницу, — сказала Орыся.
— А кто там проживал из ваших знаменитых соотечественников? — поинтересовался профессор, которому уже никуда не хотелось, разве что в свою палату, на кровать.
— Вроде никто… Место красивое, — сказала Орыся.
И не обманула. Посёлок действительно окружала дивная природа. Он покоился словно в люльке среди изумрудных гор.
Что удивило Скворцова-Шанявского, так это количество приезжего люда. Он располагался возле своих машин и мотоциклов, в палатках, тут и там вились дымки костров, как в цыганском таборе.
— Ну и народу! — поразился Валерий Платонович. — Что они делают?
— Как что! Лечатся, — пояснила Орыся. — Здесь источники не хуже, чем в Трускавце. И дебет воды не меньше.
— Дикари, что ли? — спросил профессор. — Но ведь «Нафтусю» надо подогревать!
— Конечно, подогревают. Кто на чем…
— Странно, почему бы тут не понастроить санаториев и пансионатов? — не переставал удивляться Скворцов-Шанявский.
— Думают. Уже есть планы, проекты, — сказала Орыся. — Но сами знаете, как бывает. Пока где-то утрясут, пока утвердят…
— А люди тем временем занимаются самолечением? — ужаснулся профессор.
— Это же опасно!
— Подумаешь, кого это интересует! — пожала плечами Орыся. — Ну, а теперь, может, в село Бубнище?
На вопрос Валерия Платоновича, чем оно знаменито, его спутница ответила, что там когда-то вёл борьбу против феодалов легендарный предводитель крестьян Олекса Довбуш.
Но профессор уже был сыт по горло местными достопримечательностями и, ко всему прочему, чувствовал непреодолимую усталость. Заболел затылок. Руки, ноги да и все тело были словно ватные. Он предложил вернуться в Трускавец, сославшись на то, что ждёт звонка из Москвы.
Валерию Платоновичу показалось, что Орыся вздохнула с облегчением.
Расставшись с профессором, она поспешила домой. Нехорошее предчувствие не обмануло её — во флигеле сидел Сергей. Он только что приехал и был чернее тучи.
«Господи, — с замирающим сердцем подумала Орыся, — неужели уже знает?»
Однако об этой её поездке Сергей даже не заикнулся, будто его вообще не интересовало, где и с кем Орыся провела почти целый день. Он не поздоровался, мрачно опрокинул подряд две рюмки коньяку и коротко приказал:
— Собирайся, едем в Ужгород.
— Зачем? — спросила Орыся.
— Ты же знаешь, терпеть не могу вопросов, — повысил голос Сергей. — Едем, и все! Дней на десять.
— Десять?! Как же так? Я… Я ведь работаю, — возразила она.
— А это уже моя забота! — отрезал Сергей.
Орыся побросала в дорожную сумку несколько платьев, пару ночных сорочек, кое-какую мелочь и вышла за Сергеем к машине.
Она даже предположить не могла, что в эту минуту в санатории возле Скворцова-Шанявского суетился чуть ли не весь медперсонал. То, что профессор принял за усталость, оказалось приступом гипертонии.
Валерия Платоновича напичкали лекарствами, всадили несколько уколов. На ночь к нему была приставлена дежурная медсестра.
Три дня Скворцов-Шанявский не вставал с постели. Врач, естественно, отменил все процедуры, оставив только «Нафтусю», которую подогревали здесь же, в санатории. На четвёртый день профессор решил подняться.