Доели сосиски молча, Ярцев не знал, о чем и как дальше вести разговор.
— И за что его? — спросил он, когда они закурили.
— За что… — как эхо повторил со вздохом Буримович и, в свою очередь, спросил: — За что теперь берут? За нетрудовые доходы. Так что, Глеб, сам понимаешь, соваться к бабе Вале с обменом…
— Понимаю, понимаю, — поспешно ответил Глеб. — Ну, я пойду.
— Может, посидишь? На душе жуть как муторно. — Аркадий посмотрел на часы. — По телеку как раз баскетбол…
— Прости, старик, дела. — Ярцев тоже посмотрел на часы и встревожился: надо срочно позвонить Вербицкой. — Слушай, где у вас тут телефон-автомат?
— У кинотеатра, — показал в окно Буримович.
Расставание вышло невесёлым. Глеб спустился к «Неве», зашёл в телефонную будку, набрал номер Вики.
— Ну как, идём к Феликсу? — спросил он.
— А как же!
Договорились встретиться в семь часов на площади Белорусского вокзала у памятника Горькому.
Впервые за день не надо было спешить — в запасе целых два с половиной часа. Ярцев отправился на метро «Речной вокзал» пешком. Этот район действительно был самым лучшим из всех, в которых он бывал в Москве. Дома утопали в зелени. Не улицы, а тенистые парковые аллеи. И какая-то удивительно приятная атмосфера.
Глеба одолевали отчаянные мысли: исколесил весь город, просадил уйму денег на такси, а результат?
Везде какая-то неопределённость, у всех свои сложности, проблемы. Удивительно, но нигде Ярцев не получил окончательный ответ. Ни отрицательный, ни положительный. Это его категорически не устраивало. Завтра он уезжает в Средневолжск, и кто вместо него будет связываться со всеми этими людьми?
«Может, и впрямь прибегнуть к услугам маклера? — подумал Глеб, вспомнив парня у бюро обмена, давшего ему свой телефон. — Но где гарантия, что он не окажется мошенником? Сдерёт деньги — и поминай как звали! В милицию ведь не сунешься…»
Из метро плотным потоком выходили люди. Но в направлении центра вагоны шли полупустые.
Он нашёл сберкассу неподалёку от Белорусского вокзала, снял с аккредитива деньги, и все равно ещё оставалась масса времени. Ярцев извёлся от ожидания, к тому же Вербицкая опоздала. И когда уже терпению подошёл конец, появилась, стремительная и элегантная, в облаке лёгких духов.
— Не ругай меня, Глеб, — извиняющимся тоном проговорила Вика, решительно беря его под руку. — Все из-за Мишки…
Он вспомнил вчерашнее появление в кафе Жоголя-младшего, его эксцентричное поведение, а также скоропалительное исчезновение вместе с Вербицкой.
— Ещё не пришёл в себя? — поинтересовался Глеб.
— Какой там! От меня убежал, домой ночевать не явился. Отец страшно переживает. Мы сейчас были с ним в Измайлове. Между прочим, и Решилин там был.
— А что там такое? — спросил Глеб, которого спутница вела сквозь толпу уверенно и быстро.
— Собираются художники. Ну, что-то вроде вольной выставки… Народу съезжается посмотреть — пропасть. Что понравится — можно купить.
— Хорошие картины?
— Разные. Есть очень хорошие, а есть просто дурного вкуса… Да там не только картины. Керамика, чеканка, резное дерево. И даже вышивка. Словом, московский Монмартр.
— А власти как, одобряют?
— Скажешь! Скорее терпят. Ну кому плохо от того, что кто-то купит и повесит у себя дома пейзаж или поставит красивый кувшин? Ведь не бутылку покупают из-под полы, а красоту!
— Худсовет не утвердит, — усмехнулся Глеб.
— А сколько безобразной безвкусицы на прилавках магазинов, утверждённой этим самым худсоветом? — возмутилась Вербицкая. — Вон Жоголь купил сегодня картину, честное слово, такой ни в каком художественном салоне не увидишь! И цена умеренная…
— А что там Решилину делать? — полюбопытствовал Ярцев.
— Как что? Посмотреть на работы молодых. Что их волнует, какие теперь увлечения, тенденции. Ведь на официальные выставки тому, что показывают в Измайловском парке, ни за что не пробиться!
— Ну, и Мишу нашли?
— Нет, — коротко ответила Вика и, посмотрев внимательно на Глеба, спросила: — Вижу, думы тебя мучают. Какие, если не секрет?
Ярцев помедлил с ответом, решая, поделиться своими заботами по поводу обмена или нет. Откровенно говоря, у него уже возникала мысль: а не стоит ли обратиться к Вике или Жоголю за помощью? Но что-то останавливало.
Каждый раз, когда заходил разговор о Леониде Анисимовиче, Вика подчёркивала его интеллигентность, принципиальность и, главное, кристальную честность. Последнее особенно смущало Глеба. Взваливать на плечи человека такие хлопоты… Кому охота заниматься этим безвозмездно? Конечно, можно предложить определённую мзду, но при подобной характеристике… Хотя Глеб не верил в абсолютно бескорыстных людей. И если уж связываться с Жоголем, то конечно же без посредничества Вербицкой.
— Так, устал, — ответил наконец Ярцев.
— Я тоже не прочь расслабиться, — улыбнулась Вика. — Есть планы на вечер?
— Никаких.
— Отлично! — обрадовалась она. — Совместим дело с отдыхом. У Феликса, имею в виду. Кстати, мы пришли…
Ярцев невольно огляделся. Он даже не заметил, когда исчезли шум и суета огромного города. Они стояли возле высокого дома с широченными лоджиями, большими панорамными окнами. Глеба поразила тишина, таинственная зелень огромных деревьев, пустынность дворика.
И это в нескольких шагах от улицы Горького!
— Ну, старуха, шикарный домина!
— Подожди, ещё квартиру увидишь, — многозначительно пообещала Вербицкая. — Посмотришь, как живёт босс из Внешторга.
— Кого ты имеешь в виду?
— Папашу Феликса… Но, по существу, его предки все время за границей.
— Ясно, — усмехнулся Ярцев. — Отец, значит, привозит видеоаппаратуру, а сын…
— Нет-нет, — решительно сказала Вербицкая, увлекая спутника в подъезд.
— Феликс бизнесом занимается самостоятельно.
У двери находилась панель с несколькими десятками кнопок. Вика нажала одну из них.
— Слушаю, — раздалось из переговорного устройства.
— Привет, Феликс, — сказала Вика. — Вербицкая.
— Привет, поднимайся.
Что-то щёлкнуло, зажёгся красный индикатор. Вика открыла дверь.
— Смотри-ка, сплошная электроника, — уважительно заметил Глеб.
В холле кругом стояли цветы в кадках, расстилалась ковровая дорожка. Вербицкая вызвала лифт.
— Феликс работает, учится? — полюбопытствовал Ярцев.
— Заканчивает на следующий год биофак. Да, имей в виду, он парень надёжный и не трепач.