– Я не виновата, Трейси – право, не виновата! Я ничего не знала, пока не прочли завещание. Ричард мне ни слова об этом не сказал! А теперь мы почти бедны!
У нее возмущенно дрожал голос, но его милость только негромко присвистнул.
– Конечно, я всегда знал, что Дик – глупец, но не догадывался, до какой степени! Она вспылила.
– Он не глупец! Он честный человек! Это мы, мы, говорю тебе низкие, гадкие и продажные!
– Несомненно, Лавиния, только нечего так волноваться. И что же, он все еще предан этому молодому горячке?
– Да, да. Я только и слышу: «Джек, Джек, Джек!» – пока меня не начинает тошнить от этого имени, и…
Она замолчала, кусая губы.
– И что?
– А, ничего! Но все это так неприятно, Трейси!
– Да, это действительно немного тревожит. Похоже, тебе следовало все-таки выбрать Джона, несмотря ни на что.
Она гневно топнула ножкой:
– Ах, какой толк в пустой болтовне!
– Милая моя Лавиния, какой толк во всем остальном? Ситуация представляется мне довольно забавной. Только подумать: достойный Ричард ловко нарушил все мои планы!
– Если бы не ты, я никогда бы за него не вышла. Почему ты все время делал так, чтобы я встречалась с ними обоими? И зачем только я вообще с ними познакомилась?
– Это должен был быть удачный брак, милая, и если не ошибаюсь, ты понимала это не хуже других. Она сердито надула губки и отвернулась.
– И все же, – задумчиво продолжил он, – надо признать, что как мы ни умны, а тут несколько обмишурились.
Лавиния гневно набросилась на него.
– О, тебе только и дела? Как ты можешь относиться к этому так беспечно? Разве тебя это ничуть не касается?
Он выразительно наморщил тонкий нос.
– Рыдать я не стану, Лавиния, хоть это и чертовски досадно. Посмотрим, что можно будет сделать. И это возвращает меня к началу разговора. Несмотря на потрясающие новости, мне все равно нужны деньги.
– О, Боже! Сколько тебе надо, Трейси?.
– Пятисот могло бы хватить.
– Трейси, неужели поместья ничего не приносят? – недовольно спросила она. – И Эндрю говорил нам, что две недели назад тебе удивительно крупно повезло.
– С тех пор, милая, мне три раза удивительно крупно не везло. А что до поместий, то они заложены и перезаложены, и тебе это прекрасно известно. А то немногое, что есть, надо делить на троих. А Роберт очень расточителен.
– Ненавижу Роберта!
– Я и сам не слишком к нему привязан, но это дела не меняет.
– Лучше б он умер! Ах, нет, нет! Вот опять я становлюсь гадкой – конечно, я этого не хочу… Только я так от всего устала! Я постараюсь поскорее достать тебе эти деньги, Трейси, но будь экономнее – пожалуйста, будь экономнее. У Дика получать деньги нелегко!
– Да, могу себе представить. Однако до настоящего времени нам это неплохо удавалось, если брать в целом.
– До настоящего времени у него было денег столько, сколько бы он ни пожелал. Милорд ему ни в чем не отказывал!
– Да, некстати, некстати… Но придется с этим мириться. Где Дик?
– Не знаю. Ты у нас отобедаешь, Трейси?
– Спасибо. Буду счастлив.
– Да-да… Ах, ну до чего же приятно снова тебя видеть! Я скоро приеду в Эндовер. Ты разрешишь мне погостить несколько дней?
– Вопрос, разрешит ли тебе Ричард так долго оставаться в моем пагубном обществе?
– Ричард никогда не остановит меня, Трейси! – гордо ответила она. – Он не смог бы. Ах, почему я не могу любить его сильнее? Почему я не привязана к нему хотя бы, как к тебе?
– Милая Лавиния, как и все Бельмануары, ты любишь в первую очередь себя, а потом – человека, который сильнее тебя. А этого – увы! – у Ричарда пока нет.
– Но я ведь люблю Ричарда. Люблю, люблю! И все же…
– Вот именно: «и все же». Великая страсть пока не коснулась тебя, милочка, и ты полностью поглощена собой.
– Поглощена собой! Как сурово.
Да нет, не слишком. Ты занята исключительно собой, собственными удовольствиями, собственным характером, собственным чувствами. Если бы ты могла немного отодвинуть себя на задний план, ты была бы спокойнее и гораздо более довольна своей жизнью.
– Как ты смеешь, Трейси! А как насчет тебя самого? Ты что, такой самоотверженный?
– Ничуть. Я совершенно такой же. Я просто заметил, что ты была бы счастливее, если бы могла немного осадить свое «я».
– Тебе бы следовало самому это сделать!
– Милая Лавиния, когда я почувствую необходимость стать счастливее, я обязательно это сделаю. А сейчас я вполне доволен.
– Противный! – пожаловалась она. – И ты надо мной насмехаешься.
– Молю, прими мои глубочайшие извинения! Ты приедешь в Эндовер, если достойный Ричард позволит.
Ее лицо просветлело, как по волшебству.
– Ах, Трейси! Мне так хочется снова повеселиться! Я теперь не принимаю – из-за траура! Но когда я окажусь в Эндовере… О, мы ни о чем не будем думать, и я смогу закатывать сцены, не думая, что кому-то от этого плохо! Ах, идем к Дику – немедленно, немедленно!
Он не спеша поднялся на ноги.
– Могу представить, как ты испытываешь терпение Ричарда, – заметил он. – К счастью, твоя импульсивность меня нимало не тревожит. Идем искать Ричарда.
На середине парадной лестницы она заметила мужа и бросилась ему навстречу.
– Ричард, а я шла тебя искать! Трейси пригласил меня на неделю в Эндовер: он собирается позвать гостей, и будут вечера – и развлечения! Ты разрешишь мне поехать? Скажи «да», Дикки, скажи «да» – скорее!
Карстерз поклонился его милости, который наблюдал за ними со ступенек. Тот ответил преувеличенно низким поклоном. Карстерз взглянул в личико жены.
– Так рано, Лавиния? – запротестовал он, указывая на ее траурное платье. Она нетерпеливо оттолкнула его руку:
– Ах, Дикки, ну какая разница? Какое это имеет значение? Я же не прошу, чтобы ты ехал…
– Да, – отозвался он с полуулыбкой, – я это заметил, милая.
– Нет-нет! Я не хотела тебя обидеть – ты не должен так думать! Ты ведь так не думаешь, правда, Дик?
– Нет, – вздохнул он.
– Хороший Дикки! – Она потрепала его по щеке, задабривая. – Так значит, ты позволишь мне ехать… Ах, да-да, ты должен меня послушать! Ты же знаешь, как я здесь скучаю и капризничаю – потому что мне нужна перемена и я хочу ехать в Эндовер. Я хочу ехать!
– Да, дорогая, знаю. Но еще не прошло и шести недель со смерти моего отца, и, по-моему, пока не стоит…