Здесь ее ожидала худощавая высокая дама, одетая в облегающее платье с коротким шлейфом из шелка цвета лаванды и шляпу с густой вуалью. С плеч ее уныло свисала шаль, на руке также уныло висел ридикюль, и даже страусовые перья на ее шляпе уныло повисли. В самой осанке незнакомки ощущалось уныние.
Мисс Уичвуд подошла к ней и с милой улыбкой сказала:
– Леди Айверли? Здравствуйте!
Леди Айверли подняла вуаль, и мисс Уичвуд открылось лицо увядшей красавицы, самой заметной чертой которого были огромные, глубоко посаженные глаза.
– Вы мисс Уичвуд? – спросила она, бросив тревожный взгляд на Эннис.
– Да, мэм, – ответила Эннис. – А вы, как я понимаю, мама Найниэна. Счастлива познакомиться с вами.
– Я знала это! – воскликнула леди Айверли дрожащим голосом. – Увы, увы!
– Простите? – недоуменно переспросила ее Эннис.
– Вы так прекрасны! – произнесла гостья, закрыв лицо руками.
В голове мисс Уичвуд пронеслась тревожная мысль о том, что она разговаривает с сумасшедшей, и она постаралась произнести как можно более ласковым тоном:
– Боюсь, что вам нехорошо, мэм; прошу вас, присядьте! Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Может быть, вам принести стакан воды или… или чаю?
Леди Айверли рывком подняла голову и распрямила плечи. Ее руки упали и повисли вдоль тела, глаза сверкнули, и она страстно воскликнула:
– Да, мисс Уичвуд! Вы можете вернуть мне моего сына!
– Вернуть вам вашего сына? – переспросила озадаченно мисс Уичвуд.
– Нельзя ожидать, что вы поймете материнские чувства, но, конечно, вы не можете быть настолько бессердечны, чтобы остаться безучастной к мольбам матери!
Только теперь мисс Уичвуд поняла, что она разговаривает не с сумасшедшей, а с чрезвычайно чувствительной дамой, которая к тому же склонна к мелодраматическим представлениям. Ей никогда не нравились люди, которые вели себя подобным смехотворным, с ее точки зрения, образом. Эннис подумала, что леди Айверли не только глупа, но и не умеет себя вести, но она постаралась скрыть свое отношение и, мило улыбнувшись, объяснила:
– Простите, но вы составили себе неверное представление, мэм. Позвольте мне заверить вас, что Найниэн находится в Бате вовсе не из-за меня! Неужели вы подумали, что он влюблен в меня? Он был бы шокирован, если бы услышал ваши слова! Бог мой, да он относится ко мне скорее как к тетушке!
– Вы что же, считаете меня настолько глупой? – спросила леди Айверли. – Если бы я не увидела вас своими глазами, меня еще можно было бы обмануть, но я увидела вас, и мне совершенно ясно, что вы околдовали его своей роковой красотой!
– О, какая ерунда! – воскликнула мисс Уичвуд, отчаявшись что-либо объяснить. – Околдовала его, вот уж действительно! Я, конечно, делаю скидку на ваши родительские чувства, но чем, по вашему мнению, мог бы заинтересовать меня зеленый юнец вроде Найниэна? Что же касается того, что он пал жертвой моей роковой, как вы выражаетесь, красоты, подобные мысли, уверяю вас, даже не приходили ему в голову! Прошу вас, садитесь и постарайтесь успокоиться!
Леди Айверли упала в кресло, покачала головой и трагическим голосом заявила:
– Я не обвиняю вас в том, что вы намеренно околдовали его. Возможно, вы не поняли, насколько он чувствителен.
– Напротив! – сказала мисс Уичвуд, смеясь. – Я считаю его весьма чувствительным, но не к прелестям женщины моего возраста! Сейчас, насколько мне известно, он очарован дочерью одной из ближайших моих подруг, но нет никакой уверенности в том, что к завтрашнему дню он не убедит себя в том, что влюблен в какую-нибудь другую девушку. Думаю, пройдет еще несколько лет, прежде чем он перерастет свое теперешнее состояние юношеской влюбчивости.
Судя по виду леди Айверли, слова Эннис ее не убедили, но здравый смысл и спокойствие сказанного все же подействовали на нее, и она произнесла гораздо менее драматическим тоном:
– Вы хотите сказать, что он отрекся от своего дома и семьи ради девушки, которую он ни разу не видел до того, как приехал в Бат? Это невозможно!
– Нет, конечно невозможно! И я не думаю, что у него было хоть малейшее намерение отрекаться от своей семьи! Простите меня, ради бога, но если бы вы и отец не настроили его против себя тем, что принялись осыпать его упреками – причем совершенно несправедливыми! – когда он вернулся к вам, то сейчас, по всей вероятности, он был бы с вами.
Леди Айверли не обратила внимания на эти слова мисс Уичвуд, а сказала трагическим голосом:
– Я никогда не поверила бы, что он может повести себя так своенравно! Он всегда был таким хорошим, добрым мальчиком, таким разумным и таким преданным нам обоим! И у него не было никакой причины покидать нас, потому что его папа позволял ему буквально все и ни разу не произнес ни слова упрека, когда нужно было оплачивать его долги! Я убеждена, что он подпал под злое влияние!
– Моя дорогая леди Айверли, но это совсем не так! Он просто наслаждается свободой! Он, конечно, чрезвычайно привязан к отцу и к вам, но, возможно, вы слишком долго и слишком тщательно опекали его, – улыбнулась Эннис. – Я думаю, что и он, и Люсилла страдали от одного и того же: слишком много пристального внимания и опеки и слишком мало свободы!
– Не говорите мне об этой испорченной девчонке! – вздрогнула леди Айверли. – Никогда я еще ни в ком так не обманывалась! И если именно ее влияние заставило моего бедного заблудшего ребенка отвернуться от нас, я этому не удивляюсь. Девушка, которая довела свою бедную тетушку едва ли не до смерти, способна на все!
– Разве? Не знала, что дела обстоят настолько серьезно! – заметила мисс Уичвуд, иронично улыбнувшись.
– Полагаю, что вам, мисс Уичвуд, неизвестно, что такое иметь слабые нервы.
– Нет, неизвестно, и я рада этому. Но надо полагать, что ущерб, нанесенный нервам миссис Эмбер, не так уж велик. Уверена, что она почувствует себя намного лучше, когда узнает, что нет никакой опасности того, что Люсилла вернется под ее опеку.
– Как вы можете быть так бесчувственны? – с упреком произнесла леди Айверли. – Как можно не сочувствовать миссис Эмбер, которая узнала, что племянница, воспитанию которой она посвятила всю свою жизнь, сбежала от нее, чтобы жить с совершенно чужим, незнакомым человеком?
– Увы, нет, мэм, не сочувствую. По правде говоря, мне кажется, что, если бы миссис Эмбер была действительно обеспокоена судьбой девушки, она приехала бы в Бат, чтобы самой выяснить, могу ли я заботиться о Люсилле.
– Вижу, вам бесполезно что-либо говорить, мисс Уичвуд, – ответила леди Айверли, поднимаясь. – Умоляю вас только – докажите свою искренность и верните мне Найниэна.
– Мне жаль разочаровывать вас, – сказала мисс Уичвуд, – но я не собираюсь делать ничего подобного! Это было бы крайне дерзким вмешательством в личные дела Найниэна, которые меня нисколько не интересуют. Может быть, вы сами поговорите с ним? И я думаю, было бы разумнее не упоминать в беседе с ним этот ваш визит ко мне, потому что он, я уверена, очень рассердится, если узнает, что вы обсуждали его дела с кем-либо, кроме его отца!