– Как мой сын, Симон, если хочешь. Ты еще слишком молод, чтобы действовать самостоятельно. Когда Алан повзрослеет, можешь уехать вместе с ним. А пока оставайся со мной и взрослей.
Симон на минуту задумался.
– А что я буду у вас делать, милорд? Кажется, я вам больше не нужен, но мне не хотелось бы бездельничать в вашем замке.
– Ты станешь во главе моих воинов, вместо Винсента, который вчера погиб. Да упокоит Господь его душу! Я положу тебе хорошее жалованье, чтобы ты смог накопить денег на моей службе.
Симон снова задумался, глядя на отдаленные холмы, затем перевел взгляд на хозяина и улыбнулся:
– Отличное предложение.
– Тогда давай твою руку! – обрадовался Фальк, протягивая огромную ладонь.
Симон схватил ее с такой силой, что на тыльной стороне кисти выступили толстые голубые вены. Так он принял предложение Монлиса.
На следующий день состоялась церемония посвящения в рыцарство. Кроме Симона, в ней участвовало еще двенадцать воинов, так что он оказался тринадцатым, что несколько беспокоило Фалька, пока Симон не сказал, что число тринадцать приносит ему удачу. Монлис поехал с ним ко двору и несколько тревожно, но гордо наблюдал за ним во время церемонии.
Симон последним преклонил колено перед королем и в это время заметил Мальвалле, стоявшего в группе других придворных позади принца. Джеффри улыбнулся ему и сделал незаметный приветственный жест рукой.
При последних словах короля: “Встаньте, сэр Симон Бовалле”, – парень поднялся на ноги. Заключительная часть церемонии прошла для него как в тумане. Когда все закончилось, рядом с ним оказались Джеффри и принц. Симон поклонился.
– Я слышал и о других твоих славных делах, сэр Симон, – подмигивая, сказал Генрих. – Пол Ленуар рассказал мне о твоих рысьих глазах.
– Ну, это пустяки, милорд! – ответил Симон. – Просто у меня хорошее зрение и я вижу в темноте. – Он бросил взгляд на Джеффри:
– Ты все-таки заплатил свой долг мне, Мальвалле.
– Нет, нет! – воскликнул тот. – Я здесь ни при чем, хотя и рад, что ты теперь рыцарь. Ваше высочество, подтвердите, пожалуйста, что это была ваша собственная идея!
– Так оно и было, – кивнул Генрих. – Джеффри здесь ни при чем.
– Мой долг остается неоплаченным, – продолжил Мальвалле. – Но теперь, Симон, ты, по крайней мере, можешь уйти от Монлиса.
– Нет, – отрезал молодой рыцарь. – Я останусь у него еще на год или два.
В этот момент принц отошел в сторону, чтобы поговорить с одним из проходивших мимо людей, а Джеффри, кивнув в сторону юного Генриха, вполголоса спросил:
– Почему бы тебе не пойти на службу к нему? Он хороший хозяин.
– Когда-нибудь это случится, – отозвался Симон. – Но сейчас есть причина, по которой я должен остаться в Монлисе. Я дал слово Фальку.
– Тогда не буду тратить время на пустые разговоры. – Джеффри пожал плечами. – Обидно, что ты служишь нашим давним врагам. – Видя, что к ним приближается Фальк, он схватил Симона за руку. – Не забывай, Симон, что я люблю тебя.
– Что ему нужно от тебя? – проворчал Фальк, когда Мальвалле отошел в сторону. – Почему ты подружился с моим врагом?
– Я дружу, с кем хочу, – коротко пояснил парень.
– Нет, так не получится! Запомни, мои враги – это и твои враги тоже!
Симон задумчиво посмотрел на него:
– Я могу обещать только то, что не буду называть Мальвалле своим другом, пока буду оставаться под вашей крышей.
Два дня спустя они покинули Шрусбери вместе с королем, сопровождая его на юг, пока им не пришлось расстаться, чтобы направиться в сторону Кембриджа. Потери Монлиса были небольшими, а назначение Симона вместо Винсента оказалось настолько удачным, что, по мнению Фалька, смерть Винсента была скорее выигрышем, чем бедой.
В начале августа они прибыли в Монлис, так что дома отсутствовали почти месяц. На склоне холма, на котором возвышался замок, их поджидали Алан и миледи с обеими дочерьми, стоящими рядом с ней.
Фальк тяжело спустился с коня и заключил свою хрупкую супругу в медвежьи объятия. Дочери застенчиво отступили, но он расцеловал их так же сердечно, как и сына.
– Ну, ну! – пыхтел Монлис. – Вот видишь, я жив и здоров, дорогая. Все обошлось благополучно, не считая легкой царапины на плече.
– Слава Богу, что все обошлось! – воскликнула его верная супруга. – Я так боялась за тебя, мой любимый.
– Кучка жалких мятежников не в силах нанести серьезного урона Монлису, – заявил он. – Как видишь, Симон жив и здоров. Вот только Винсент погиб.
– Ax, бедный Винсент! – посочувствовала миледи, протягивая руку Симону: – Рада видеть вас, Симон Бовалле. Вы не ранены?
Преклонив колено, Симон поцеловал ее руку:
– Ничего серьезного, миледи. Надеюсь, вы тоже в добром здравии?
– Милорд вернулся, и теперь снова все хорошо.
Фальк обнял ее за плечи:
– У нас хорошие новости, Элеонора. Симон больше нам не слуга.
Она удивленно посмотрела на парня, который поднялся с колена. Но Алан первым сообразил, о чем идет речь, подскочил к нему и схватил за руку.
– Симон, неужели тебя произвели в рыцари?
– Да, из рук самого короля, за подвиги, совершенные на поле битвы, – подтвердил Фальк. – Сэр Симон Бовалле, позвольте вас представить миледи.
И тут графиня по своей природной доброте поставила Симона в неловкое положение. Превозмогая смущение, она подошла к нему, протягивая руку. Симон, вспыхнув, наклонился, и она поцеловала его в лоб.
Фальк расхохотался, хлопнув себя по бокам:
– Вот теперь ты удостоился истинной чести, Симон! Миледи, все ли у нас готово для пирушки? Я намерен выпить целый колодец, да и Симон наверняка от меня не отстанет.
– Стол накрыт к вашему приезду, милорд, – сообщила она. – Пойдемте. И Симон тоже. Молодой рыцарь сделал шаг назад:
– Спасибо, миледи, но я должен сначала позаботиться о моих людях.
– Вот это разговор генерала! – усмехнулся Фальк, глядя вслед парню, который направился к ожидающей его колонне воинов.
С этого дня Симон пользовался в замке такими же правами, как и Алан. Он сидел вместе с остальной семьей за столом, у него был собственный слуга и паж. Ему было выделено отдельное помещение, и в дополнение ко всему он получал каждый месяц за свою службу довольно кругленькую сумму. И все же Симон не чувствовал никакой благодарности к своим хозяевам, потому что, хотя все это и делало его жизнь значительно легче и комфортабельнее, он за все сполна платил своей службой. В сравнительно короткое время тяжелое ярмо руководства всем поместьем оказалось на его широких плечах. Милорд был уже не молод, и последняя военная кампания серьезно подорвала его силы, хотя он в этом и не сознавался. В нем уже не было прежней неукротимой энергии, поэтому он с удовольствием передал бразды правления в руки Симона, поскольку его собственный сын не был готов их принять.