Дверь ему открыл мистер Вэнтедж.
– Ничего не выйдет, – сказал он, загораживая ему дорогу. – Вас не нелепо пускать, сэр.
– Отнеси мою визитную карточку мисс Грен-тем и скажи, что я очень прошу принять меня – хотя бы на пять минут.
– Это вам не поможет, сэр. Она категорически запретила вас пускать и сказала, что убьет меня, если я ее ослушаюсь.
– Попробуй только помешать мне войти в дом, и я сам тебя убью! – сказал Равенскар.
В глазах Сайласа вспыхнул радостный огонек.
– Ну раз так, сэр, занимайте стойку!
Равенскар, однако, не ограничился пассивной защитой. Не успел Сайлас опомниться, как получил сильный удар в челюсть, за которым последовал молниеносный удар под дых, от которого Сайлас отлетел назад. Равенскар тут же вошел в дом и ногой захлопнул за собой дверь.
Сайлас опять бросился в нападение, но пропустил еще один мощный хук и с грохотом свалился на пол. Из носа у него хлестала кровь.
– Это тебе должок за прошлое, – переводя дух, сказал Равенскар.
Тут с лестницы раздался ледяной голос:
– Прошу вас сейчас же покинуть мой дом!
Равенскар взглянул наверх, увидел стоявшую на площадке мисс Грентем, на лице которой застыло выражение едва сдерживаемой ярости, и через две ступеньки взбежал по лестнице. «Посмейте только до меня дотронуться», казалось, говорили горящие гневом глаза мисс Грентем, но он схватил ее за руку и сказал:
– Мне надо с вами поговорить, и я все равно это сделаю!
– Мне с вами не о чем говорить! – крикнула мисс Грентем. – Как вы посмели завязать драку с моим привратником?
– Может быть, вам и нечего мне сказать, зато мне есть что сказать вам! И, если вы не проведете меня в гостиную, я вас туда отнесу на руках!
К тому времени Сайлас Вэнтедж встал с пола, остановил кровотечение носовым платком и гнусавым голосом вызвался исколошматить Равенскара в лепешку, даже если на это уйдет все утро.
– Не надо, уходи и приложи что-нибудь к носу, – приказала Дебора. – Если у вас есть что мне сказать, сэр, говорите, и больше никогда не показывайтесь мне на глаза!
Все еще крепко держа ее за руку, Равенскар открыл дверь в маленькую гостиную и затащил ее внутрь. Здесь он отпустил ее руку и сказал:
– Я пришел извиниться перед вами, мисс Грентем.
Она бросила на него надменный взор:
– Напрасно беспокоились! Мне совершенно безразлично, что вы обо мне думаете!
– Мне нет оправдания! Если бы я не сходил с ума от ревности, я никогда не наговорил бы вам всех этих грубостей. Я вас люблю!
– Вы, наверно, воображаете, что я буду польщена! Так знайте же, что я не могу себе представить худшей участи, чем выйти за вас замуж! Так что ваше признание вызывает во мне только отвращение!
Равенскар закусил губу:
– Простите меня!
– Я вас не прощу до могилы! Если вы все сказали, уходите!
– Но я вас люблю! – повторил Равенскар, делая к ней шаг.
– Если вы посмеете до меня дотронуться, я закричу! – заявила мисс Грентем. – Я не знаю, что вы мне предлагаете, – стать вашей женой или только любовницей, но как бы то ни было…
– Я прошу вас быть моей женой, – перебил ее Равенскар.
– Весьма вам признательна, – ответила Дебора и сделала реверанс. – Но меня не соблазняет даже возможность промотать такое огромное состояние, как ваше. Много я встречала в жизни неприятных людей, но ни один не был мне так ненавистен, как вы! Кажется, я выражаюсь достаточно ясно?
– Да, – оскорбленным тоном ответил Равенскар. – Совершенно ясно, сударыня. Я не буду больше навязывать вам свое присутствие. Но прошу поверить, что я навсегда останусь вашим покорным слугой и что вы можете располагать мной по своему усмотрению.
На это она ничего не ответила. Равенскар поклонился и вышел из комнаты. Дебора слышала, как он спускался по лестнице, потом что-то сказал кому-то в прихожей, и, наконец, раздался звук захлопнувшейся за ним двери. Тогда она села на неудобный жесткий стул и разразилась долгими рыданиями, которые привели ее в состояние полной слабости и породили горестные сомнения в том, что ей вообще стоило рождаться на свет.
Эта грустная мысль преследовала ее весь день. Леди Беллингем пришла в панику: она еще никогда не видела Дебору в состоянии такой апатии, и у нее возникло опасение, что та тяжело больна. Однако, когда она случайно упомянула Равенскара, Дебора разразилась такой яростной филиппикой в адрес этого джентльмена, что леди Беллингем успокоилась: нет, Дебора еще не совсем зачахла от меланхолии. И тут она решилась сказать ей про обещание Кеннета отомстить Равенскару. Дебора ответила – с неуместным жаром, – что будет счастлива, если Люцию удастся побольше навредить Равенскару. Тут она вспомнила про залоговую квитанцию, отобрала ее у несчастной леди Беллингем, положила в пакет вместе с долговыми расписками и отправила со слугой Равенскару. Леди Беллингем стонала, что у нее начинаются спазмы, сердцебиение и истерика, и совсем было собралась слечь в постель, но тут посыльный принес обратно пакет с порванными в клочья расписками и закладной. И Дебора опять расплакалась, стала бессвязно выкрикивать что-то о дыбе, тисках для пальцев и котле с кипятком и в конце концов заперлась у себя в комнате, отказавшись от еды и утешений испуганной тетки.
Она вышла из комнаты лишь на следующее утро. Вид у нее был бледный, но спокойный. Она поцеловала тетку и сказала покаянным голосом:
– Извините, что я вчера так глупо себя вела, милая тетя: Равенскар не заслуживает того, чтобы из-за него выходить из себя. Давайте забудем про него, и все будет хорошо.
Леди Беллингем не стала ей говорить, что их не ждет ничего хорошего, кроме долговой тюрьмы. Вместо этого она сообщила, что вчера вечером от мистера Кеннета принесли письмо.
Дебора взяла конверт без особого интереса, распечатала его и с изумлением прочитала содержавшееся в нем послание.
«Не горюй, Дебора, – писал мистер Кеннет, – к тому времени, когда ты получишь это письмо, Равенскара настигнет возмездие за все обиды, что он тебе нанес. Твой покорный слуга завоевал сердце его киски-сестрички, и, если мистер Равенскар не раскошелится по крайней мере на двадцать тысяч, чтобы спасти ее из моих когтей, меня зовут не Люций Кеннет. Я уговорил милашку сбежать со мной в Гретну-Грин, хотя на самом-то деле я с ней туда ехать не собираюсь – если только меня к этому не вынудят. Пока я еще не встретил ни одной женщины, кроме тебя, на которой мне хотелось бы жениться.
Только не вздумай жалеть девчонку! Я не собираюсь причинить ей никакого вреда, просто потребую за нее выкуп. Думаю, что Равенскар заплатит, не пикнув, – лишь бы получить ее назад и заручиться моим молчанием».
Дебора подняла от письма белое как мел лицо и спросила глухим голосом: