— Вам было все равно, что вас используют?
—Я воплотил в жизнь все свои сексуальные фантазии. С Рождества мы встречались не меньше трех раз в неделю, и я наслаждался каждой секундой. Меня не волновало, что толкает ее на наши встречи, главное, что она приходила ко мне и раздевалась.
— Вы встречались здесь?
— В основном здесь. Несколько раз я выбирался к ней летом в Лондон. Пару-тройку раз мы встречались в выходные дни в доме ее отца.
— Когда он был дома?
— Да, однажды был во время вечеринки. Елене тогда особенно понравилось, — Карптон пожал плечами, но все-таки покраснел, — мне тоже. Это особое состояние, когда до смерти боишься, что тебя застукают.
— Ну и как, застукали?
— Ни разу. Джастин узнала неизвестно откуда. Может, сама догадалась, может, Елена рассказала, но она ни разу не видела, чем мы занимаемся.
— Джастин говорила об этом мужу?
— Она бы никогда не донесла на Елену, инспектор. Энтони из той породы людей, которые убивают гонца за плохие новости, и Джастин отлично это понимает. Поэтому и держала язык за зубами. Мне кажется, она ждала, когда Энтони сам все узнает.
— А он так об этом и не узнал.
— А он так об этом и не узнал. — Карптон сел поудобнее, закинул ногу на ногу, достал портсигар и повертел его в руках, не открывая. — Рано или поздно Энтони бы все узнал.
— От вас?
— Нет. Елена не лишила бы себя этого удовольствия.
Линли недоумевал, как это Карптон не подумал о том, чтобы помочь Елене найти иной способ сопротивления отцу.
— Доктор Карптон, я одного не понимаю…
— Почему я не прекратил эту забаву? Карптон поставил портсигар рядом с бокалом, оценил, как они смотрятся вместе.
— Потому что любил Елену. Сначала только тело — держать ее в объятиях, прикасаться к ней было потрясающим чувством. Но потом я любил ее всю. Елена. Она была дикой и неуправляемой, смешливой, живой. Я хотел именно такую женщину. Цена меня не интересовала.
— Даже если бы вам пришлось выступать в роли отца ребенка?
— Даже если так, инспектор. Когда она сказала о беременности, я уж подумал, что операция прошла неудачно и что ребенок мой.
— Вы не догадываетесь, кто бы мог быть отцом ребенка?
— Нет. Но я постоянно думаю об этом с прошлой среды.
— Что-нибудь надумали?
— Нет, все то же самое. Раз она спала со мной, чтобы отомстить отцу, значит, и с остальными спала по той же причине. О любви здесь речи быть не может.
— И несмотря ни на что, вы хотели жить с ней?
— Я выгляжу жалко, да? Мне хотелось страсти. Мне хотелось жить. Я клялся себе, что не причиню ей вреда. Хотел помочь ей забыть обо всех обидах на отца. Думал, что ей никто, кроме меня, не будет нужен. В такой подростково-розовой мечте я и пребывал до последнего.
Леди Хелен поставила свой бокал рядом с бокалом Карптона, крепко держась за ободок кончиками пальцев.
— А что же ваша жена? — спросила Хелен.
— Я ничего не рассказывал ей про Елену.
— Я не это имела в виду.
— Понимаю, — ответил Карптон, — вы хотите спросить: а как же Ровена, которая родила мне детей, стирала мое белье, готовила мне еду, убирала мой дом? А семнадцать лет ее верности мне? А мои обязанности перед ней, не говоря уж о моих обязанностях перед университетом, студентами, коллегами? А где же этика, мораль, непреходящие ценности и моя совесть? Вы это хотели спросить?
— Да.
Карптон отвернулся, глядя в никуда:
— Бывают семьи, где от человека остается только оболочка, которая механически продолжает совершать одни и те же движения.
— Интересно, что думает по этому поводу ваша жена?
— Ровена хочет уйти от меня так же сильно, как и я от нее. Только она об этом еще не догадывается.
Здесь, на темной террасе, Линли с тяжелым сердцем припомнил оценку, которую Карптон дал своей семье, и ту смесь брезгливости и пренебрежения, с которыми он относился к своей жене. Больше всего на свете Линли мечтал, чтобы Хелен не слышала рассказа Карптона о связи с Еленой Уивер и о ненормально холодном расчете, который присутствовал в этих отношениях. Узнав, почему историк решил уйти от жены и как добился девушки, которая годилась ему в дочери, Линли отыскал главную причину, по которой Хелен не хочет выходить за него замуж.
Эти поиски начались с беспокойства, которое застучало в голове в самом начале вечера в Булст-род-Гарденз. Эти поиски закончились вместе с откровениями в затхлом кабинете Карптона.
Чего мы от них требуем, спрашивал себя Линли. Чего мы ждем от них, чего просим? Только не того, что способны отдать сами. Только не того, чего хотят они сами. Мы и не задумываемся, что наши желания и запросы для них настоящее бремя и что его тяжело нести.
Линли посмотрел на огромное серое небо над головой, затянутое тяжелыми облаками. Где-то далеко мелькал огонек.
— Что ты видишь? — спросила леди Хелен.
— Наверное, падающую звезду. Закрой глаза, Хелен. Быстрей. Загадай желание.
Он сам первым подал ей пример. Хелен тихонько засмеялась:
— Ты загадал на самолет, Томми. Самолет на Хитроу.
Линли открыл глаза и признался себе, что Хелен права.
— Я не очень силен в астрономии.
— Неправда. Помнишь, как ты мне в Корнуолле показывал все созвездия. Неужели не помнишь?
— Это было бахвальство, Хелен, милая. Я пытался произвести на тебя впечатление.
— Правда? В таком случае у тебя получилось.
Линли взял ее за руку. Несмотря на холод, Хелен была без перчаток, Линли прижал ее холодные пальчики к своей щеке и поцеловал ладонь.
— Я сегодня сидел, слушал и понимал, что мог бы оказаться на его месте. Потому что все сводится к мужским желаниям, Хелен. Каждый мужчина хочет женщину. Но не как личность, не как живое, ранимое создание со своими мечтами и чаяниями. Мы хотим их — вас — как продолжение себя. А я худший из мужчин.
Рука Хелен дрогнула, но она не убрала ее. Наоборот, пальцы переплелись с его пальцами.
—Пока я слушал Карптона, Хелен, я думал о том, как хочу тебя. Я хочу, чтобы ты была моей любовницей, моей женой, матерью моих детей. Я хочу видеть тебя в моей постели. В моей машине. В моем доме. Хочу, чтобы ты была гостеприимной хозяйкой. Хочу говорить с тобой о моей работе. А если мне ни о чем не хочется говорить, хочу, чтобы ты сидела тихонько рядом. Хочу, чтобы ты ждала меня дома, пока я расследую дело. Хочу, чтобы ты открыла мне свое сердце. Чтобы ты стала моей. И постоянно слышу одни и те же ключевые слова: я, мне, мое, меня.
Линли посмотрел на расплывчатые очертания английских дубов сразу за Вэкс, которые почти сливались в одно пятно на фоне темно-серого неба. Повернувшись к Хелен, он увидел, как серьезно она смотрит на него. Глаза ее были темными и добрыми.