— Исходя из этого и принимай решение.
— Я твердил себе это как молитву с половины первого. Он позвонил ей и сообщил о своем решении. Она протестовала. Сказала, что не отдаст Мэгги. Попросила его прийти в коттедж вечером и обсудить ситуацию. А сама отправилась за цикутой. Выкопала корень. Накормила его за обедом. Отпустила домой. Она знала, что он умрет. Знала, как будет мучиться.
Сент-Джеймс договорил остальное:
— Сама приняла слабительное, чтобы выглядеть больной Позвонила констеблю и впутала его в эту историю.
— Так почему я должен ее простить, скажи ради бога? — воскликнул Линли. — Она убила человека. Почему я должен закрыть глаза на это убийство?
— Из-за Мэгги. Однажды она уже стала жертвой, а теперь станет ею повторно. На этот раз по твоей воле.
Линли ничего не ответил. Из паба донесся громкий мужской голос. Следом другие, потише.
— Что дальше? — спросил Сент-Джеймс.
Линли скомкал салфетку.
— Я вызвал из Клитеро женщину-констебля.
— Для Мэгги.
— Она заберет ребенка, когда мы арестуем мать. — Он взглянул на свои карманные часы. — Я остановился возле полиции, но ее не было на службе. Они ее нашли. Она встретится со мной у Шеферда.
— Он еще не знает?
— Сейчас я туда иду.
— Пойти с тобой? — Когда Линли оглянулся на дверь, за которой скрылась Дебора, Сент-Джеймс сказал: — Все в порядке.
— Тогда я буду рад твоей компании.
В этот вечер в пабе было многолюдно. В основном фермеры, пришедшие пешком, приехавшие на тракторе или в «лендровере», чтобы обменяться мнениями о погоде. Табачный дым висел в воздухе, фермеры жаловались друг другу на ущерб, причиненный длительным снегопадом. С полудня до шести вечера снег прекратился, а затем повалил снова, и фермеры опасались, что это надолго.
Кроме фермеров были здесь и деревенские подростки. Они сидели в дальнем конце паба, курили и смотрели, как Пам Райе выделывала со своим парнем те же номера, что и в вечер приезда Сент-Джеймса. Брендан Пауэр сидел у камина и с надеждой поглядывал на дверь. Она то и дело открывалась, впуская все новых и новых посетителей
— Наливай, Бен, — крикнул какой-то мужчина.
Сидевший за стойкой Бен Рэгг сиял от удовольствия. Еще бы! Столько народу. Зимой это редкость. Если погода ухудшится, почти все его клиенты завалятся спать.
Сент-Джеймс оставил Линли внизу, а сам поднялся наверх за пальто и перчатками Дебора сидела на кровати, обложенная подушками, запрокинув голову, сложив на коленях руки.
— Я солгала, — сказала она, когда он закрыл дверь. — Думаю, ты это понял.
— Я знал, что ты не устала, если ты это имеешь в виду.
— Ты не сердишься?
— За что?
— Я плохая жена.
— Только потому, что не хотела слушать про Джульет Спенс? Не уверен, что это так. — Он достал из шкафа пальто, надел и нашарил в кармане перчатки.
— Значит, ты идешь с ним. Чтобы покончить со всем этим.
— Мне будет спокойней, если ему не придется идти одному. В конце концов, я втянул его в эту историю.
— Ты хороший друг, Саймон.
— Он тоже.
— Ты и мне хороший друг.
Он подошел, сел на край кровати. Накрыл ладонью ее сжатые в кулаки руки. Она разжала один кулак, и он почувствовал, что у нее на ладони что-то лежит. Камень, с двумя кольцами, нарисованными на ярко-розовой эмали.
— Я нашла его на могиле Энн Шеферд, — сказала она. — Он напомнил мне о браке — кольца и как они нарисованы. С тех пор я ношу его с собой. Я думала, мне поможет в наших с тобой отношениях и я стану лучше.
— Я не жалуюсь, Дебора. — Он поцеловал ее в лоб.
— Ты хотел говорить. Я — нет. Прости.
— Я хотел прочесть проповедь, — произнес он, — а это не разговор. Ты не захотела слушать, и в этом нет твоей вины. — Он встал, надел перчатки. Достал шарф из комода. — Не знаю, сколько времени это займет.
— Не важно. Я подожду. — Она положила камень на столик.
Линли ждал на крыльце. Он смотрел, как на свету, падавшем от уличных фонарей и домов вдоль дороги на Клитеро, тихо и неумолимо идет снег.
— Она была замужем только раз, Саймон. За этим самым Янапапулисом. — Они шли к автостоянке, где он оставил «рейнджровер», взятый напрокат в Манчестере. — Я пытался понять, как Робин Сейдж принимал решение, и пришел к такому выводу. В конце концов, она неплохая женщина, любит своих детей и была замужем только раз, несмотря на свой стиль жизни до и после этого брака.
— Что с ним случилось?
— С Янапапулисом? Он подарил ей Линуса — четвертого сына — и потом связался с двадцатичетырехлетним парнем, только что прибывшим в Лондон из Дельф.
— С вестью от оракула?
— Он привез кое-что получше, — улыбнулся Линли.
— Она рассказала тебе и остальное?
— Косвенно. Сказала, что у нее слабость к смуглым иностранцам: грекам, итальянцам, иранцам, пакистанцам, нигерийцам. Говорит, они только пальцем ее поманят, а она уже беременна. Непонятно почему. Только отец Мэгги был англичанин и тот еще фрукт, как она говорит.
— Ты поверил в это? И в то, как Мэгги получила травмы?
— Поверил ли я, не имеет значения. Робин Сейдж поверил. И отправился на тот свет.
Они сели в машину, и мотор заурчал. Линли дал задний ход, и они выбрались через лабиринт машин на улицу.
— Он остановил свой выбор на морали, — заметил Сент-Джеймс. — Принял сторону закона. А что бы сделал ты, Томми?
— Я бы вник в эту историю, как сделал он.
— Выяснил бы правду? А потом что?
Линли вздохнул и поехал на юг по дороге на Клитеро.
— Бог мне помог, Саймон. А так не знаю. Я не обладаю той моральной правотой, которой, видимо, обладал Сейдж. Для меня нет ни белого, ни черного в этой истории. Только серое, несмотря на закон и мои профессиональные обязательства перед ним.
— Но если бы тебе пришлось решать?
— Тогда все свелось бы к преступлению и наказанию.
— Преступление Джульет Спенс против Шей-лы Коттон?
— Нет. Преступление Шейлы в отношении девочки: во-первых, она оставила ее с отцом, что дало ему возможность причинить ей травму, затем бросила одну в машине ночью, и ребенка похитили. Пожалуй, она заслуживает того, что у нее отняли дочку на тринадцать лет — или навсегда — за эти ее преступления.
— А потом что?
Линли посмотрел на него:
— Потом я попадаю в Гефсиманский сад и молю, чтобы кто-то еще выпил чашу. Что, как я полагаю, делал и сам Сейдж.