Насколько Колин знал, мать и дочь Яркий были основными хранительницами Ведовства Мудрых и поклонницами Богини И никогда не скрывали этого. Они занимались с такой преданностью своими заклинаниями, ритуалами, ворожбой на свечах и веревках, магическими формулами, что это приносило им если не уважение, то во всяком случае более высокую степень терпимости, чем можно было бы ожидать от деревенских, чья однообразная жизнь и ограниченный кругозор часто вели к консервативному пристрастию к Богу, королеве и стране. Но в периоды отчаяния либо под чьим-нибудь влиянием люди обычно обращались и к другим Всемогущим Силам Если болело любимое дитя, если болезнь обрушилась на овец фермера, если солдата должны были послать в Северную Ирландию, никто не отказывался от предложения Риты или Полли Яркий бросить круг и попросить Богиню. Кто мог знать, какое из Божеств тебя готово выслушать? Почему бы не повысить свои религиозные ставки и не договориться со всеми сверхъестественными силами и уж после этого надеяться на лучшее?
Он даже сам поступил так, позволив Полли несколько раз забираться сюда ради Энни Она надела на себя золоченое платье. Захватила корзину с лавровыми ветками Сожгла их там вместе с гвоздикой как воскурение. Непонятными буквами, которые он не мог прочесть и, в общем, не верил, что они что-то означают, она написала свою просьбу на толстой оранжевой свече и сожгла ее, моля о чуде, уверяя его, что все возможно, если у колдуньи чистое сердце. Разве мать Ника Уэра не родила своего сыночка в сорок девять лет? Разве мистер Таунли-Янг не совершил неслыханный для него поступок, не назначил пенсию мужчинам, работавшим на его фермах? Разве власти не построили неподалеку от Уинсло водохранилище, чтобы создать в графстве новые рабочие места? Все это, по словам Полли, были дары Богини.
Она никогда не позволяла ему глядеть на ритуал. Ведь он этим не занимался. И посвященным тоже не был. Есть вещи, которые, по ее словам, нельзя никому позволять. Он и не знал, что в действительности она делала на вершине горы. Никогда не слышал ее просьб.
Но с вершины горы, где по каплям воска на гранитном алтаре Колин понял, что она по-прежнему занимается Ведовством, Полли могла видеть Ко-утс-Холл. Могла наблюдать за передвижениями по внутреннему двору, по землям вокруг Холла, следить за коттеджем и его садом Если бы кто-то туда приехал или уехал или направился в лес, она увидела бы это с вершины горы.
Колин медленно поднялся на ноги и свистнул. Пес выскочил из тумана с теннисным мячиком в зубах. Игриво бросил его у ног Колина, готовый схватить мячик снова, если только хозяин протянет к нему руку. Колин немного поиграл с ретриве-ром, дергая за мяч и делая вид, что хочет его отнять. Наконец Лео отпустил мяч и отбежал чуть в сторону, ожидая нового броска. Колин швырнул его вниз по склону, в сторону Холла и смотрел, как пес помчался туда.
Затем неторопливо последовал за ним, придерживаясь тропы. У Великого Севера остановился и приложил к нему руку, сразу ощутив холод — древние, наверно, называли его магической силой камня.
— Она или нет? — спросил он и закрыл глаза в ожидании ответа.
Ответ пришел по его пальцам. Да… да…
Спуск был не слишком опасным, хотя достаточно крутым. Столько ног утрамбовывали эту тропу за минувшие сотни лет, что трава, кое-где скользкая от мороза, не росла среди этих камней. В результате риск упасть снижался. Подняться на Ко-утс-Фелл мог практически кто угодно. Даже в тумане. Даже ночью.
Тропа меняла направление трижды, соответственно менялся и открывающийся с нее вид. Холл сменили поля с фермой Скелшоу вдалеке. И тут же на месте фермы появилась церковь и дома Уинсло. И наконец, когда склон перешел в луг у подножия горы, тропа пошла вдоль территории Холла.
Колин остановился. Тут не было лестницы через стену, которая бы позволила легко попасть в Холл. Однако, как и все остальное, стена тоже начала разрушаться. В некоторых местах ее оплели заросли ежевики. Кое-где осыпались целые куски и на земле лежали груды щебня. Добраться до такой дыры не представляло никакого труда, что он и сделал, и свистнул пса, который последовал за ним.
Местность здесь полого спускалась к пруду, находившемуся ярдах в двадцати. Дойдя до него, Колин оглянулся на путь, который прошел. Отсюда он мог различить только Великий Север. Туман и небо были одного цвета, а мороз, покрывший землю, тоже не создавал особого контраста. Все утонуло в тумане. Лучшей маскировки трудно было и придумать.
Он обогнул пруд вместе с собакой, остановился, присел на корточки и рассмотрел корень, который выдернула Джульет по просьбе Линли. Потер его, открыв грязновато-желтую кожицу, нажал ногтем на стебель. Появилась тонкая полоска масла. Да… да.
Он швырнул растение на середину пруда и поглядел, как оно коснулась воды. От него побежали круги, слегка пошевелив тонкую ледяную корку.
— Лео, нельзя, — сказал Колин, когда собачий инстинкт принести брошенное хозяином привел ретривера слишком близко к воде. Колин бросил теннисный мячик в сторону террасы и направился следом.
Она сейчас в теплице. Он видел, как она туда вернулась после отъезда Линли, и знал, что она нуждается в разрядке, которую получала, когда возилась со своими растениями, подрезала, пересаживала, рыхлила. Он подумал, не зайти ли к ней. Ему хотелось поделиться с ней тем, что он знал. Но она не станет его слушать. Начнет протестовать, найдет эту идею отвратительной. Поэтому, вместо того чтобы пересечь двор и войти в сад, он пошел по дороге. Дойдя до первой дыры в растущей на границе участка лаванде, он проскользнул в нее вместе с собакой и оказался в лесу.
Через четверть часа он вышел к задам дома Полли. Сада там не было, просто открытое место — листья, грязь и один анемичный итальянский кипарис, который, казалось, мечтал о пересадке. Он наклонился от ветра к единственной хозяйственной постройке возле дома, ветхому сараю с дырами в крыше.
Замка на двери сарая не оказалось. Не оказалось и дверной ручки. Только ржавое кольцо. Когда он нажал на него, одна петля отделилась от рамы, шурупы выскочили из гнилого дерева, дверь перекосилась и осела в узкую ямку в сыром грунте, куда вошла вполне естественно, словно по привычке. Получившегося отверстия оказалось достаточно, чтобы он мог проскользнуть внутрь.
Он дождался, когда глаза привыкнут к полумраку. Окна там не было, серый дневной свет просачивался сквозь щели в стенах и дверной проем. Пес обнюхивал ствол кипариса. Колин ничего не слышал, кроме собственного дыхания.
Постепенно стали появляться предметы. То, что сначала показалось куском дерева на уровне груди, наполненным странными фигурами, оказалось верстаком со стоящими на нем нераспечатанными банками краски. Среди них валялись засохшие кисти, окаменевшие валики и стопка алюминиевых лотков. За краской лежали две коробки гвоздей и литровый контейнер на боку, из которого высыпались болты, гайки и шурупы. Все это было покрыто многолетним слоем пыли.
Между двумя банками висела паутина. Колин провел по ней рукой, насекомых там не было, да и паук давно уже сгинул.
Впрочем, это не имело значения. В сарай можно было попасть, не оставив никаких следов. Что он и сделал.