Но Джерри не должен был верить тому, что говорил Клифф, ни за что не должен! Ему надо было отвечать с язвительной покорностью в голосе: «Ты прав, дружище. Прошу тебя, говори еще. Говорить ты мастак, а разговоры, они и есть разговоры». Меньше всего Клифф ожидал, что Джерри может серьезно воспринять его слова. Клифф заставил себя поверить на минуту, что именно так Джерри их и воспринимает, и ощутил внезапную резь в желудке.
Его так и подмывало сменить покорный тон на вызывающе-агрессивный и спросить: «Послушай, Джерри, давай расстанемся?» — но он слишком боялся того, что может произнести в ответ любовник.
Иногда он вдруг отчетливо сознавал, что, сколько бы он ни распространялся о путях к могиле, он никогда по-настоящему не хотел порывать с Джерри. Не из-за дорогой квартиры в престижном районе, в нескольких шагах от пляжа, по которому Клифф так любил бродить, не из-за восстановленного Джерри быстроходного катера, на котором летом они вдвоем с ревом носились по морю, не из-за того, что Джерри часто, — и как раз в те месяцы, когда дом готов был вот-вот развалиться под натиском ветра, предавался воспоминаниям об отпуске, проведенном в Австралии. Клифф не хотел разлучаться с Джерри потому, что… да, было что-то чертовски успокаивающее в близости с человеком, который говорил, что верит в вечную верность, даже если его партнер никогда не потрудился заверить его в том же.
И поэтому Клифф, напустив на себя безразличие, которого он отнюдь не чувствовал, небрежно бросил:
— Джерри, а ты и вправду ищешь какого-нибудь мексиканского мальчика? Тебе захотелось темного мяса, белое уже поднадоело?
Джерри отвернулся от окна. Поставил чашку на стол.
— С чего ты это взял? Может, ты за мной шпионишь?
Клифф улыбнулся и в притворном страхе поднял руки, заслоняясь от Джерри:
— Ну что ты! Мы с тобой столько времени вместе, что я порой угадываю, что у тебя на уме. Мне показалось… Я просто хотел выяснить, не нужно ли тебе выговориться?
Джерри отвернулся и направился к холодильнику. Открыл дверцу, вынул четыре яйца, снял оболочки с сосисок — его обычный завтрак.
— Ты чем-то раздражен? — Нервным движением Клифф затянул пояс халата, засунул руки в карманы. — Ладно, я ведь помню, когда мы отдыхали в Коста-Рике, ты уехал, когда я дал волю языку, но мы давно это обсудили и с тех пор не ссорились. Я знаю, ты много думаешь о работе. Столько забот: и работа на пирсе, и предстоящая реконструкция домов… Я понимаю. Ну а если тебя раздражает то, что я сказал…
— Меня не раздражает, — ответил Джерри. Он разбил яйца над миской и стал взбивать их с солью; сосиски уже шипели на сковороде.
— Ну ладно. Вот и отлично.
Но было ли все и впрямь отлично? Клифф так не думал. В последнее время он начал подмечать перемены в поведении Джерри: несвойственное ему продолжительное молчание, частые отлучки по выходным дням в небольшой гараж, превращенный в репетиционный зал, где он стучал на барабанах, продолжительная ночная работа по частным заказам жителей Балфорда, пристальные оценивающие взгляды, которые он бросал на Клиффа, думая, что тот их не замечает. Так может, Джерри и вправду не испытывал сейчас раздражения? Возможно, но все-таки что-то было не так.
Клифф чувствовал, что нужно продолжить разговор, но сильнее было непреодолимое желание поскорее уйти, не видеть, не слышать. Он решил: лучше всего сделать вид, что все хорошо. Так будет спокойнее, а то ведь он рискует столкнуться с чем-то таким, о чем ему совсем не хочется знать.
И все же он остался на кухне. Он наблюдал за движениями любовника и силился понять, почему Джерри смотрит на стоящую на плите стряпню каким-то сосредоточенно-самонадеянным взглядом. Хотя и сосредоточенность и самонадеянность не были чужды характеру Джерри. Для достижения успехов на его нынешней работе оба эти качества были отнюдь не лишними. Но ведь они никогда раньше не проявлялись во взаимоотношениях с Клиффом.
А сейчас… Это был не тот Джерри. Не тот добрый малый, которого в первую очередь заботило, чтобы все проблемы, возникавшие между ними, были решены; на все вопросы были даны правильные ответы; все острые углы были сглажены, но так, чтобы никто и голоса не повысил. Тот Джерри и рассуждал и действовал как человек, опустивший весла в воду и точно знающий, сколько ему предстоит грести, пока он доберется до берега.
Клиффу было страшно об этом думать. Больше всего ему хотелось оказаться в постели. Он слышал позади себя громкое тиканье настенных часов, сейчас оно звучало как барабанный бой, под который приговоренного ведут на плаху. Черт побери, да катись все в тартарары!
Джерри поставил завтрак на стол. Положил вилку и нож, налил стакан сока, заправил салфетку за ворот футболки, но есть так и не начал. Он молча смотрел в тарелку, потом взял сок и начал пить, глотая с трудом, словно у него в горле застрял камень.
Опорожнив стакан, он поднял глаза на Клиффа.
— Я думаю, — произнес Джерри решительно, — нам надо сдать кровь на анализ.
У Клиффа все поплыло перед глазами, пол закачался. Он почувствовал тошноту. История их долгой совместной жизни промелькнула в памяти Клиффа.
Правда о том, кем они в действительности были, всегда шла за ними по пятам: два парня, которые врали своим уважаемым семьям о том, где и когда они познакомились. А встретились они в общественном туалете на рыночной площади. Тогда «принимать меры предосторожности» казалось им менее неотложным делом в сравнении с желанием заняться содомией. С той поры они с Джерри знали друг о друге все.
Клифф хотел было рассмеяться, сделав вид, что не расслышал, или спросить: «Ты, похоже, не в себе? Что это на тебя нашло, друг мой?» — но промолчал. Потому что давным-давно понял, насколько полезно бывает подождать, пока пройдут страх и паника, а уж потом говорить.
— Джерри Де Витт, я люблю тебя, — наконец произнес он.
А Джерри склонил голову и зарыдал.
И вот теперь Клифф наблюдал за двумя копами, которые трепались рядом с «Развлекательным центром Хегарти для пожилых», словно бабы-склочницы за чашкой чаю. Он знал, что скоро они побывают у всех предпринимателей в промышленной зоне. Они должны это сделать. Убит паки, значит, они захотят поговорить с каждым, кто, возможно, видел этого парня, говорил с ним или видел, как он разговаривал с кем-либо. Визит копов в «Развлекательный центр Хегарти для пожилых» — всего лишь вопрос времени.
— Проклятие! — прошептал Клифф. Все его тело покрылось испариной, хотя он стоял рядом с кондиционером. У него не было ни малейшего желания встречаться сейчас с легавыми. Надо как-то отвести их от Джерри. А сам он никому не должен рассказывать правду.
— Нам необходимо удостовериться в том, что Салах действительно не знает, кто такой Кумар. Как я и предполагала, это мужчина, — сказала Эмили.
— Почему ты в этом уверена?
Эмили подняла руку, давая Барбаре понять, что ответит на ее вопрос чуть позже, потому что в это время солидный автомобиль бирюзового цвета, покачиваясь на ухабах, въехал в промышленную зону. Американский кабриолет — откинутый верх, корпус изящно закруглен, салон обтянут кожей, а хромированные молдинги блестят, словно полированная платина. Спортивный «тандерберд» выпуска начала шестидесятых, но отлично отреставрированный, — решила Барбара. Его хозяин явно не из тех, кто экономит на спичках.