Она была встречена молчанием. Потом Хадия и её мать заговорили одновременно.
— Потрясающий выбор, Барбара! — это выдохнула Анджелина.
— Ох, нет! Ты забыла о линии подбородка и линии выреза! — вырвалось у Хадии, причём прозвучало это как стон, к которому девочка добавила: — Они же должны как бы отражать друг друга, Барбара, а ты забыла!
«Очередная модная катастрофа», — подумала Барбара.
Что ж, не зря же она последние пятнадцать лет своей жизни носила только футболки с напечатанными на них лозунгами и бесформенные брюки.
Анджелина поспешила сказать:
— Хадия, это совсем не так!
— Но она должна была выбрать округлую линию, а она выбрала…
— Милая, она просто шарфик повязала не так, как следовало! Эффект плавной линии можно создать с его помощью. И незачем придерживаться убеждения, что только один вариант линии декольте… Барбара, позволь, я тебе покажу.
— Но, мамуля, ведь цвет…
— …безупречен! И я рада, что ты это заметила, — твёрдо произнесла Анджелина.
Она сняла шарф с шеи Барбары и несколькими ловкими, почти неуловимыми движениями повязала его по-своему. Это заставило её подойти к Барбаре гораздо ближе обычного, и та уловила её запах: Анджелина благоухала, как тропический цветок. И ещё у неё была самая прекрасная кожа, какую только доводилось видеть Барбаре.
— Вот так, — сказала Анджелина. — Теперь посмотрись в зеркало, Барбара. И скажи, что ты думаешь. Это делается очень просто. Я тебя научу.
Барбара вернулась в спальню, где лежали противозачаточные таблетки, на которые в этот раз она постаралась не смотреть. Ей хотелось проникнуться неприязнью к Анджелине — женщине, которая бросила свою дочь и отца своей дочери, чтобы броситься в продолжительную авантюру (за которую её уже простили?), — но поняла, что ничего не получается. Но зато ей стало более или менее понятно, как и почему Ажар простил блудную жену.
Барбара увидела своё отражение и вынуждена была признать: чёртова баба действительно знает, как нужно повязывать шарф. И теперь, когда кусок ткани был уложен как полагается, она могла видеть, что на самом деле он совершенно не подходит к блузке. Чёрт побери, подумала Барбара, и когда же она наконец всему этому научится?
Она уже собралась выйти и спросить Анджелину и Хадию, не согласятся ли они в следующий раз поехать за покупками вместе с ней, потому что у неё не было лишних денег, которые можно было бы тратить на вещи, по сути никуда не годные. Но тут услышала, как открылась дверь квартиры — это Таймулла Ажар вернулся домой. Вот уж чего Барбаре никак не хотелось, так это того, чтобы он застукал её в спальне, которую он делил с матерью своего ребёнка, так что Барбара поспешно развязала шарф, сняла блузку, запихнула всё это в пакет и быстро натянула пуловер, в котором ходила на работу в этот день.
Когда она вышла в гостиную, Ажар восторгался новым цветом стен, Хадия цеплялась за него, а Анджелина держала мужа за руку. Ажар обернулся, и отразившееся на его лице удивление сказало Барбаре о том, что ни Хадия, ни её мать не упомянули о её присутствии.
Он сказал:
— Здравствуйте, Барбара! А вы что думаете обо всём этом?
— Я найму их обеих, когда надумаю сделать у себя ремонт, — ответила Барбара. — Хотя мои цвета — оранжевый и пурпурный. Думаю, они сочетаются друг с другом, а, Хадия?
— Нет-нет-нет! — закричала Хадия.
Её родители засмеялись. Барбара улыбнулась. «Кто скажет, что это не счастливая семья? Картина прекрасной жизни!» — подумала она.
Но ей самой пора было покидать сцену. И она сказала:
— Ладно, пойду, вам пора ужинать. — И добавила, обращаясь уже к Анджелине: — Спасибо, что помогли мне с шарфом. Я вполне поняла разницу. Если бы вы помогали мне одеваться по утрам, я стала бы другим человеком!
— Да в любое время! — сказала Анджелина. — Правда, я серьёзно.
«И самое ужасное тут то, что она говорит искренне, — думала Барбара. — Чёрт знает что за женщина, кого угодно с ума сведёт. Да, если бы она была какой-нибудь унылой коровой, всё было бы гораздо легче».
Барбара попрощалась со всеми и вышла. Сначала она удивилась тому, что Ажар вышел вместе с ней, но всё поняла, когда он достал сигарету, — он не мог курить в доме теперь, когда вернулась некурящая Анджелина.
— Поздравляю, Барбара.
Она остановилась, обернулась и спросила:
— С чем?
— Ваши зубы. Я заметил, что вы привели их в порядок, и выглядят они просто отлично. Наверное, вам весь день об этом говорят, ну, я и решил присоединиться.
— Ох… Ну да, конечно. Это… это наша начальница распорядилась. То есть не то чтобы приказала, потому что она не может отдавать приказы относительно личных моментов вроде внешности. Скажем так: она очень серьёзно предложила это сделать. А теперь желает, чтобы я занялась волосами. Не знаю, куда мы можем зайти, но в общем я чувствую себя так, словно меня вскорости ожидает липосакция и серьёзная косметическая операция. Когда она покончит со мной, думаю, мне придётся отбиваться от мужиков веником.
— Вы всё шутите, а зря, — покачал головой Ажар. — Наверняка Анджелина и Хадия уже сказали вам…
— Вообще-то нет, — перебила его Барбара. — Но всё равно спасибо за комплимент, Ажар.
Да, в этом была особая ирония, подумала она, потому что комплимент ей достался от человека, которому вовсе незачем было замечать её зубы, и уж тем более ей не хотелось, чтобы именно он заметил их первым. «Ну, это в любом случае ничегошеньки не значит», — сказала она себе.
И, утешая себя такой вот ложью, она отправилась к своему коттеджу, пожелав Таймулле Ажару доброй ночи.
Предупреждён — значит, вооружён.
Два дня после встречи с Хильером и Бернардом Файрклогом Линли потратил на поиски информации об этом человеке, его семье и финансовом положении. Он не желал вслепую соваться в это тайное расследование и нашёл достаточно много сведений о Файрклоге, которого, как оказалось, при рождении звали вовсе не Бернардом Файрклогом, а совсем даже Берни Декстером, и произошло это событие в городке под названием Бэрроу-ин-Фёрнес. Берни появился на свет в доме с террасами вдоль обоих этажей, на Блейк-стрит, и этот дом располагался в непосредственной близости от железнодорожных путей.
Его превращение из Берни Декстера в Бернарда Файрклога, барона Айрелетского, представляло собой историю, достойную воскресных журналов; собственно, благодаря таким историям эти журналы и существовали. Когда Берни было пятнадцать лет, он покончил со школой и начал работать на фабрике «Файрклог индастриз», нанявшись на самую простую работу: он упаковывал хромированную фурнитуру для ванных комнат в контейнеры и занимался этим по восемь часов в день. Такая работа, в общем, обещала не много надежд обычному рабочему, только Берни Декстер с Блейк-стрит не был обычным рабочим. «Он всегда был ужасно нахальным» — так охарактеризовала его супруга в интервью, которое дала после посвящения мужа в рыцари, а уж ей ли это было не знать — она ведь была Валери Файрклог, праправнучка основателя фирмы. Она познакомилась с пятнадцатилетним парнишкой, когда ей самой было уже восемнадцать; Берни участвовал а пантомиме на праздничном вечере для служащих компании в честь Рождества. Валери пришла туда по обязанности; Берни же просто веселился. Увидели они друг друга в тот момент, когда хозяева приветствовали гостей: владельцы фирмы выполняли свой долг, а служащие — среди которых был и Берни — шли мимо них вежливой цепочкой, соблюдая все необходимые приличия. Аккуратные причёски, опущенные долу глаза и «О, сэр, благодарю вас» при получении рождественских подарков в лучших диккенсовских традициях. Это устраивало всех, кроме Берни Декстера, который тут же прямо сообщил Валери, дерзко подмигнув, что намерен жениться на ней. «Уж очень вы хороши, просто красотка, — сказал он. — Так что я рассчитываю провести с вами всю жизнь и обеспечить вас всем». Он произнёс это с предельной уверенностью, как будто Валери не была уже всем обеспечена.