Он нашел ее, как и ожидал, в большом доме, куда его пропустили, когда он представился одному из полицейских, которые прочесывали парк. На его звонок в дверь она вышла со свертком простыней под мышкой.
Сент-Джеймс не стал тратить время на общепринятые любезности. Преимущество неожиданности было на его стороне, и он не хотел лишиться его, пустословя понапрасну и давая ей возможность собраться с мыслями. Поэтому он начал с места в карьер:
— Почему вы сразу не сказали мне, что в этом деле замешана еще одна блондинка?
Валери Даффи не отвечала, но он видел, как смятение в ее взгляде уступило место каким-то внутренним расчетам. Ее глаза забегали, словно она искала мужа. Сент-Джеймс понимал, что его поддержка ей сейчас не помешает, и твердо вознамерился заставить ее обойтись без таковой.
— Я вас не понимаю, — тихо сказала она, положила простыни на пол у порога, повернулась и пошла в дом.
Он последовал за ней в каменный холл, где ледяной воздух хранил воспоминания о запахе дров, давно прогоревших в камине. Остановившись у длинного узкого стола в центре, она начала обирать засохшие листья и готовые упасть ягоды со стоявшей на нем осенней композиции, оттененной высокими белыми свечами.
— Вы заявляли, что видели светловолосую женщину, которая следовала по пятам за Ги Бруаром в бухту в день его смерти, — продолжил наступление Сент-Джеймс.
— Это была американка…
— То есть вы хотели, чтобы мы в это поверили.
Она подняла на него взгляд.
— Я ее видела.
— Кого-то вы видели. Но есть и другие светловолосые женщины. Просто вы не упомянули о них в свое время.
— Миссис Эббот блондинка.
— А также, я полагаю, и ваша племянница. Синтия.
К чести Валери, она продолжала смотреть ему в лицо, не отводя глаз. Опять же к ее чести, она не произнесла ни слова, пока не поняла, как много ему известно. Она была неглупа.
— Я говорил с Генри Муленом, — сказал Сент-Джеймс- И по-моему, видел вашу племянницу. Он пытался убедить меня в том, что отослал ее на Олдерни, к бабке, но мне отчего-то кажется, что если у Синтии и есть бабушка, то живет она совсем не там. Почему ваш брат прячет Синтию в доме, миссис Даффи? Он что, держит ее под замком?
— У нее сейчас тяжелый период, — проговорила наконец Валери Даффи и вернулась к цветам и ягодам, прежде чем продолжить. — С девочками ее возраста постоянно такое случается.
— Что же это за трудности такие, которые требуют домашнего ареста?
— Трудность одна — с ними невозможно говорить. То есть невозможно ничего втолковать. Они не слушают.
— А что им надо втолковывать?
— Да то, что их причуды им только вредят.
— А ее причуда?
— Откуда мне знать?
— Ваш брат так не считает, — ответил Сент-Джеймс — Он говорит, что именно с вами она делилась секретами. После разговора с ним у меня возникло впечатление, что вы с ней близки.
— Нет, не очень.
Она отнесла горсть листьев к камину и бросила их туда. Из кармана передника достала какую-то тряпицу и стала вытирать ею пыль с каминной полки.
— Значит, вы одобряете то, что отец запирает дочь в доме?
Пока она преодолевает эти свои трудности?
— Я этого не говорила. Мне очень жаль, что Генри…
Она умолкла, перестала вытирать пыль и, похоже, попыталась собраться с мыслями.
Сент-Джеймс спросил:
— Почему мистер Бруар оставил ей деньги? Именно ей, а не другим девочкам? Почему семнадцатилетняя девочка унаследовала небольшое состояние в обход собственных детей завещателя и своих единокровных сестер? Какой в этом смысл?
— Она не единственная наследница. Если вы знаете про Син, значит, вам и о Поле сказали. У того тоже есть братья и сестра. Даже больше, чем у Син. И никто из них не был упомянут в завещании. Я не знаю, почему мистер Бруар так поступил. Может быть, ему доставляло удовольствие думать о том, какие ссоры начнутся между братьями и сестрами, когда один из них унаследует такую кучу денег.
— Отец Синтии так не считает. Он говорит, что деньги предназначались на ее образование.
Валери принялась вытирать безукоризненно чистый стол.
— А еще он говорит, что у Ги Бруара были другие причуды. Вот я и подумал, не привела ли одна из них к его смерти. Вы знаете, что такое кольцо фей, миссис Даффи?
Движения ее руки, державшей тряпку, замедлились.
— Фольклор.
— Островной фольклор, как я полагаю, — сказал Сент-Джеймс- Вы ведь родились здесь? И вы, и ваш брат? Она подняла голову.
— Это не Генри, мистер Сент-Джеймс.
Она говорила довольно спокойно. Синяя жилка часто билась на ее шее, но в остальном она вела себя так, словно оборот событий, на который намекал Сент-Джеймс, нисколько ее не волновая.
— Вообще-то я думал не о нем, — сказал Сент-Джеймс — А что, у него были причины желать Ги Бруару смерти?
Залившись краской, она вернулась к своему бессмысленному занятию.
— Я обратил внимание на то, что ваш брат принимал участие в музейном проекте мистера Бруара. В изначальном проекте, судя по рисункам, которые я видел у него в амбаре. Интересно, а в пересмотренном проекте он тоже участвовал? Вы не знаете?
— Генри хороший мастер по стеклу, — только и сказала она. — Это и свело их вместе с самого начала. Мистеру Бруару был нужен кто-нибудь, чтобы построить здесь оранжерею. Она большая, замысловатая. Какая-нибудь штамповка ему не годилась. А еще ему нужен был мастер, чтобы поставить теплицы. Да и окна застеклить, если уж на то пошло. Я рассказала ему о Генри. Они побеседовали и нашли немало общего. С тех пор Генри работает на него.
— А как получилось, что Синтия привлекла внимание мистера Бруара?
— Внимание мистера Бруара привлекали многие люди, — терпеливо ответила Валери. — Пол Филдер. Фрэнк Узли. Нобби Дебьер. Генри с Синтией. Он даже отправил Джемайму Эббот в школу моделей в Лондон и помог ее матери, когда она в этом нуждалась. Он вообще интересовался людьми. Вкладывал в них деньги. Такой уж он был человек.
— Вкладывая деньги в других, люди обычно ждут отдачи, — заметил Сент-Джеймс — И не всегда финансовой.
— Тогда вам лучше всего спросить у каждого их них, чего именно мистер Бруар ждал от них взамен, — сказала она язвительно. — И начните, пожалуй, с Нобби Дебьера.
Скомкав тряпку, она сунула ее в карман передника. Двинулась в направлении входной двери. Там подхватила белье, которое положила перед тем на пол, и, подперев сверток бедром, повернулась к Сент-Джеймсу.
— Если у вас все…
— А почему с Нобби Дебьера? — спросил ее Сент-Джеймс — Он ведь, кажется, архитектор? Мистер Бруар обращался к нему с какой-то особой просьбой?