— Встретимся на корпоративной вечеринке по случаю Нового года. В ночном клубе. Игорь меня пригласил. Думаю, что к тому времени ты поправишься.
Она прекрасно уловила подтекст этой фразы: туда и привезешь деньги — срок достаточный. И, кивнув, сказала сквозь зубы:
— До свидания, Саша.
Племянник, который почти уже засыпал, вяло помахал мне крохотной ладошкой: «Пока, пока». Игорь поднял его на руки и пошел к своей машине. И вот тут, поняв, что все закончилось, я чуть не разрыдалась. Ну откуда во мне столько жестокости? Наверное, учителя были хорошие.
Я давилась рыданиями на заднем сиденье, но давилась молча. Водитель тоже попался молчаливый. Так мы и доехали до дома, на этот раз без всяких приключений.
А дома меня ждала Виола, которая с любопытством спросила:
— Ну, как все прошло?
— Это ты во всем виновата! Ты! — крикнула Глупая Пучеглазая Лягушка.
— Ну, разумеется, я!— усмехнулась Виола.— Мы обе прекрасно знаем, что надо щадить твою нравственность. Успокойся. Быть может, ты мало выпила? Могу составить тебе компанию. Сходить за вином?
— Нет, спасибо. То есть я не хочу спиртного. — Я немного успокоилась, потом присела в кресло и тяжело вздохнула: — Брат пригласил меня на корпоративную вечеринку. Хочет, чтобы я с кем-нибудь познакомилась.
— А я в качестве сводни тебя уже не устраиваю?
— Нет. Твои знакомые… Как бы это сказать?
— Мерзкие, грубые, отвратительные типы. Скоты, одним словом. И вообще — все это грязь. Понятно. А там, куда ты пойдешь, мужчины не такие. Они белые и пушистые. Элитная порода, выведенная на ферме, где просто-напросто не бывает дерьма: не курят, не пьют, матом не ругаются. И не ходят к шлюхам. Ну-ну.
Я в такие моменты просто готова была ее удушить! Говорить при мне такие слова! Да я про себя стесняюсь их произносить, не то что вслух! Да как она смеет!
— Да, — кивнула Глупая Пучеглазая Лягушка. — Они такие. Потому что это фирма моего брата. А мой брат…
— Можешь не продолжать, — тихо сказала Виола. — Я не собираюсь тебя отговаривать от участия в вечеринке.
— Но он сказал, что я должна пойти туда одна! Без тебя! — отчаянно воскликнула Глупая Пучеглазая Лягушка.
— А зачем тебе я на этом празднике? — удивилась Виола.
— Ну как ты не понимаешь! Я без тебя, словно голая! И все увидят, какая я уродина! Мне нужна моральная поддержка, иначе весь вечер просижу в самом темном углу. Думаешь, я смогу выйти в круг и танцевать? Да я скорее умру!
— Я сейчас заплачу от жалости, — хихикнула Фиалка. — Ну, не скули. Я буду рядом.
— Как же ты туда попадешь? Вечеринка только для сотрудников, вход строго по пригласительным.
— Ох ты, боже мой! У меня есть волшебный ключик, который отпирает любую дверцу. — И она достала из кармана зеленую купюру. — Вот он. И добро пожаловать в кукольный театр Папы Карло! Но у меня к тебе просьба.
— Какая? — насторожилась я.
— Уверена: твой брат не помнит в лицо всех своих сотрудников. Если ты сделаешь вид, что со мной незнакома, он ни в жизнь не догадается, что я не из их числа. Тебе ведь не хочется его разозлить?
— Хорошо. Сделаю все, как ты скажешь.
— Тогда мы справимся. Деньги Леночка передаст тебе там?
— Да.
— Отлично. Надо обрадовать Большую Маху.
Можете себе представить! Деньги достала я, а Виола собиралась присвоить все лавры себе! Ну, что мне было делать? Ради вечеринки, на которой она обещала меня поддержать, пришлось проглотить и эту обиду.
…На следующей тренировке в клубе Скорпиона Большая Маха собрала всех своих подопечных в кружок и сказала:
— Женщины, у меня для вас печальная новость. Нас закрывают.
— Как закрывают? — заволновались все. — Почему?
— Арендную плату увеличили и требуют деньги за полгода вперед. Думаю, что хозяин помещения просто-напросто нас выживает. Кто-то предложил больше. Место бойкое, да и ремонт я, как на грех, сделала… В общем, после праздников мы с вами распрощаемся, — вздохнула Большая Маха.
— Во сколько увеличили арендную плату? — осведомилась Виола.
— В два раза.
— Так, может, и мы будем платить в два раза больше? — спросил кто-то.
— А что, кто-то из вас может заплатить за полгода вперед? — И Большая Маха обвела глазами присутствующих.
— Я могу, — сказала Виола. — Деньги будут. И тренировки не прекратятся. Это единственное место, где можно отвести душу. Разве не так?
— Так, так, — закивали женщины.
— Значит, проблема будет решена. Ну что, начнем? — посмотрела Виола на Большую Маху.
— Ну, раз так… — И тренерша громко хлопнула в ладоши: — Женщины! Работать!
О, как мне нравилась в такие моменты лучшая подруга! Я имею в виду не то, как Виола бегала по периметру спортзала, хотя делала она это красиво. Мне понравилась уверенность, с которой Фиалка сказала: «Значит, проблема будет решена». Даже имея в перспективе четыре тысячи долларов, я не смогла бы произнести такую фразу. У меня бы просто язык не повернулся. А вот она смогла.
И три часа кряду женщины отводили душу. А потом разошлись с уверенностью, что будут делать это и через месяц. И через два месяца. И через три. Ибо проблема будет решена.
А Виола и Большая Маха, как всегда, задержались, чтобы потренироваться еще. Потом две лучшие подруги сидели на корточках на татами и обменивались впечатлениями. Глупая Пучеглазая Лягушка, как всегда, застыла в своем темном уголке, внимательно прислушиваясь к разговору
— Сколько тебе надо внести? — спросила Виола.
— Три шестьсот.
— По шестьсот за месяц! Неплохо, — усмехнулась Фиалка. — Плюс налоги, визит пожарника, санэпидстанция. Кто еще?
— Желающих хватает. Один с сошкой, семеро с ложкой. Ничего не изменилось на Руси. Девяносто копеек с рубля идет в чужой карман.
— Я дам тебе четыре тысячи долларов. Не спорь. Надо покрыть все расходы.
— Откуда у тебя деньги? — внимательно посмотрела на Виолу Большая Маха.
— Ты же сказала, что догадываешься, чем я занимаюсь.
— Но я не думала, что этим можно столько заработать. К тому же ты много тратишь на себя.
— Присоединиться не желаешь?
— В качестве охраны?
— А что? Это мысль! Мы же круче любых мужиков!
— Нет, — отрезала Большая Маха. — Я уважаю женщин. И не считаю, что надо обязательно под кого-нибудь ложиться, чтобы процветать. А насчет денег… Выхода у меня нет. Я беру в долг. Но под проценты. Или отныне это наше общее дело.
— Второй вариант меня устраивает больше, — задумчиво сказала Виола. — Но я не хочу нигде светиться. Никаких бумаг. Пусть все остается, как есть. Меня устроит твое честное слово.