— Как скажете, — говорит он с каменным лицом.
— Я вижу, тебе Алексей не нравится.
— Мне за эмоции не платят. Скажете освободить — освобожу. В космос запустить — запущу. Мне все равно.
— Вот и исполняй.
— Есть. И под каким соусом ему все это представить? Просто отпустить? Расшифроваться?
— Ты вот что, Петя… Устрой-ка ему маски-шоу.
— Как-как?
— Показательные выступления. Учения проведи. Пусть твои люди нападут на твоих же людей. Но — в твое отсутствие. Кот из дома, мыши в пляс. Начальник уехал, и парни не доглядели. Женщину отстояли, а мужика упустили. На них напали неизвестные в камуфляже. Цель операции: спасение заложника. Я хочу, чтобы он был мне благодарен по гроб жизни. Пусть помнит, кто ему жизнь спас. И платит за это.
— Я все понял. Значит, организовать операцию по освобождению заложника. Ольгу отвезти на аэродром и на частном самолете доставить на базу в горы. Ладошкина «освободить» и доставить к вам. Я правильно понял?
— Абсолютно. И бумаги. Бумаги тоже доставь. Сначала мне, я их посмотрю. Потом все переправить в лабораторию, в горы. А за научный доклад спасибо. Молодец.
— Это не я. Ладошкин справочку составлял. В целом я с его выводами согласен.
— Толковый мужик, а? А ты говоришь — в расход. С кем работать-то, Петя? Материала нет, людей нет, — пожаловался Ахатов. — Ладно, ступай. Бумаги жду.
Он вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь. Надо ехать в Р-ск, забрать из больницы Ольгу. А если она не поедет? Значит, забрать силой. Надо ехать вдвоем-втроем на случай, если Маркина заупрямится. Заодно «ослабить» оцепление у особняка Алексея Петровича перед нападением «освободителей».
Итак, в Р-ск!
В это же время
— Вставай! Эй? Слышишь? Ехать пора!
— Я спать хочу! Отстань! — Она зевнула и натянула на нос простыню.
— Ложиться надо было раньше.
Решительно стащил с нее простыню и схватился за подушку.
— Отдай! — закричала женщина.
— Рота, подъем! — Он резко выдернул из-под ее головы подушку и отшвырнул в сторону: — Приготовиться к марш-броску! Под душ строевым шагом марш!
— Как мне надоел твой казарменный юмор! И сам ты надоел! Лучше бы я в больнице осталась! — закричала она. — Там хоть выспаться можно!
— Могу отвезти тебя обратно. Вот в столицу прогуляемся, развеемся, и можешь обратно на казенные харчи отправляться. Как там, кстати, кормят?
Она не ответила, только глаза зло сверкнули. Вскочила и понеслась в ванную комнату. А он отправился на кухню жарить яичницу. Вскоре она вошла и сморщила носик:
— Фу! Горелым пахнет!
— Ничего, проскочит.
— Ты готовить не умеешь!
— Я тебя предупреждал.
— Когда мы вернемся? — спросила она и зевнула. Уселась за стол, ручки сложила. Помогать ему не собирается. Что ж. Он принялся раскладывать яичницу по тарелкам, но она, как назло, прикипела к сковороде. Вот зараза! Он отшвырнул лопаточку и схватился за нож.
— Когда мы вернемся? — повторила она.
— Никогда.
— Как так? Почему?
— Нам сюда нельзя.
— А куда можно?
— Значит так: вопросов не задавать, четко выполнять мои инструкции. Скажу «падай», надо упасть и залечь. Потом отползти.
— Еще скажи: отжаться! Да с какой стати?! Я ничего не сделала! И не собираюсь играть в казаки-разбойники!
— Если бы это была игра, — вздохнул он и поставил перед ней тарелку: — Ешь. Но, чур, посуду мыть тебе.
— Фу! Гадость! Дай молока.
Она вскочила, зажала носик и побежала в туалет. Он полез в холодильник за молоком. Она вернулась тихая, бледная, молча выпила молоко, сделала бутерброд с колбасой. Яичницу он съел сам. И в самом деле: гадость. Сложил в раковину посуду и, что-то прикинув, сказал:
— Значит так: времени у нас мало. Поэтому беру свои слова обратно, посуду я вымою сам. А ты быстренько в это время собираешься. Возьми вещи. Куртку, свитер и то, что тебе велико. Есть такие вещи?
— Я посмотрю.
— Набьешь чемодан. Деньги в доме есть?
— Откуда я знаю?
— Ладно. Я сам все обшарю. Деньги, документы — это надо взять с собой.
— Мы от кого-то бежим?
— Да, — кивнул он.
— И куда?
— Это тебе пока знать не надо. В общем, собирайся. Поняла?
Она кивнула. Поняла не поняла, но инструкцию выполнила четко: набила чемодан тряпками. Он наскоро обыскал квартиру, помогли профессиональные навыки. Нашел сберкнижку на имя Тимофеевой Олеси Владимировны. На счету было пятнадцать тысяч. Видимо, все ее сбережения. Не разбогатела ты на секретарской работе, Олеся Владимировна. Ее паспорт тоже нашел. И наличных нашел пять тысяч рублей. На первое время ей этого хватит. Домой ему заезжать нельзя. Будет скандал, это их задержит. Придется обойтись этими деньгами. Потом что-нибудь придумается.
— Готова? Вперед! И запомни: очень все спокойно. Не дергаться. Говорю я. Не обязательно орать всем, кто к тебе будет обращаться: «Я ничего не помню! Отстаньте от меня!» Молчать и улыбаться.
— Но куда мы все-таки едем?
— Увидишь.
Из подъезда он вышел первым. Огляделся: вроде бы никого. Девять часов утра. Кому надо на работу, тот ушел, кому на дачу, уехал, отпускники на отдыхе, а сони еще спят. Забросил в багажник чемодан с тряпками, сверху положил теплую женскую куртку. Обернулся: она в нерешительности стояла у подъезда.
— Садись.
Оглянулась и полезла в машину. Сел сам, захлопнул дверцу и вставил ключ в замок зажигания. Полдела сделано. Машина плавно тронулась.
Вскоре они выехали на трассу. Он покосился на женщину:
— Если замутит, скажи. Я остановлю.
— Пока терпимо, — сквозь зубы сказала она.
Контакта нет. Она его только что терпит. «Что за дурак! — мысленно отругал он себя. — Может, ей плохо? Тошнит или еще что-нибудь. А ты ее внимания добиваешься. Мало того — расположения». Включил музыку, вновь покосился на нее:
— Не беспокоит?
— Нет. — Она поморщилась и сказала: — Машину не гони.
— Как скажешь.
По трассе ехали с час. Потом он съехал на обочину и достал карту. В Москве бывать приходилось, но ездить туда напрягался. Суетно, машин много, повсюду пробки. А им сегодня надо в центр. По пробкам, значит. Как она все это выдержит? Покосился на женщину. Вроде бы терпит. Достал визитку, долго изучал адрес, потом сверился с картой. Более или менее понятно. Вперед!