Полдень
На горизонте показался Р-ск. Петр Зайцев невольно усмехнулся: как родной. Город маленький, успел уже проехать его вдоль и поперек, причем неоднократно. Теперь может экскурсоводом подрабатывать: «Господа, обратите внимание, на холме монастырь конца семнадцатого века, по левую руку супермаркет, работает круглосуточно…»
Покосился налево. Плечистый «господин» с квадратной челюстью методично обрабатывает крепкими зубами жевательную резинку, равнодушно глядя в окно.
— Илья, монастырь интересует?
— Чего-о?
— Я говорю, город Р-ск на горизонте. В центре, на холме, монастырь аж семнадцатого века! Интересует?
— Да ну вас, Петр Иванович! Скажете тоже: монастырь!
— Разве что женский, — басят с заднего сиденья.
— Видишь, а Игорь сразу смекнул. Молодец! Реакция хорошая.
— На женщин? Толку-то с них. — Илья опускает стекло и сплевывает в окошко жвачку. — Кажись, приехали. Это, что ли, Р-ск?
— Она самый. Больница тоже на холме, ехать нам через весь город. Значит так, парни: забираем ее тихо. Женщина беременна, так что аккуратнее.
— А если она не пойдет?
— Подхватите под белы ручки, зажмете в коробочку и понесете. Но — тихо. Я постараюсь ее уговорить. Да она и сама не глупа.
— Да уж, — переглядываются парни.
Провал операции в доме отдыха «Лесное» произвел на «витязей» сильное впечатление. Все еще не могут понять, как бабе удалось их всех провести. Сегодня утром у него состоялся прощальный разговор с Ладошкиным. Алексей Петрович, правда, этого еще не знает. О том, что они расстаются. Свидятся или нет, неизвестно. Хотя жизнь длинная. И повороты судьбы непредсказуемы.
— Как же так, Алексей Петрович? — укоризненно спросил он. — Ведь у Ольги был при себе «Стикс», когда вы поехали в санаторий. Как же вы его проглядели?
— Не было ничего, — заартачился Ладошкин. — Никаких бумаг. Никакого диска.
— Диска, может, и не было. А вот препарат при ней был. Вы тщательно осмотрели сумочку?
— А то! Ни единого баллончика.
— Может, пузырек?
— Губная помада была, если вам так интересно. Прокладки на каждый день, — с вызовом сказал Ладошкин. — И вообще это не мое дело: копаться в чужих вещах. Тем более в женской сумочке.
— Проморгали, значит. Духи были?
— Нет. Эфирное масло было. Ну и что?
— Стоп! А ну, давай мне подробности.
Ладошкин набычился:
— Что вы на меня кидаетесь?
— А потому что ты лох! — не выдержал он. — Газ может быть в баллончике под давлением, а может быть сжиженным. От этого психопата всего можно ожидать. Я имею в виду Саранского. Значит, нашел способ. Нет, гении — это не люди. Это вредители. Невозможно с ними работать! Откуда у нее «эфирное» масло? Где взяла? В магазине?
— В салоне красоты, — нехотя признался Ладошкин. — Мы дважды туда ездили. Прическа ей, видишь ли, не нравилась! Лично я, когда она оттуда вышла, никаких изменений не заметил. А содрали с меня пятьсот долларов!
О салоне красоты он знал. Выяснил все в подробностях. И решил, что Маркина ездила туда менять прическу и избавляться от маникюра-педикюра, чтобы еще больше быть похожей на кассиршу из супермаркета. Да, Ольга ездила туда дважды. Последний раз перед поездкой в санаторий «Лесное». Перед поездкой…
— Она сказала, что перед сауной необходимо пройти процедуры. Массаж и что-то там еще. Для кожи, — поморщился Ладошкин. — И надо, мол, взять эфирное масло. Мол, если его плеснуть на раскаленную каменку…
— Куда?!
— На каменку. Так все делают. Для духа.
— Я в курсе, что люди делают в сауне, — сквозь зубы сказал он. — Почему же вы мне об этом не сказали?
— О такой ерунде?
— Это не ерунда. Дверь в сауне двойная, обеспечивает герметичность, помещение маленькое, температура высокая. Жидкость, попавшая на раскаленную поверхность, мгновенно испаряется. Идеальные условия для применения препарата. Но где же тогда пузырек?
— Вот именно: где пузырек? На полу в сауне ничего не было, сами видели. И баллончика не было, и пузырька не было. Так что нечего на меня собак вешать, — пробурчал Ладошкин.
«Нет, ну почему теоретики не практики? — подумал он. — Эмильевич в чем-то прав. Память у Ладошкина феноменальная, и квадратное уравнение он решить может. Но провести его — никаких проблем. Аналитик хренов!»
Такая злость взяла! Ну такая злость! Нет, чтобы сразу сказать про «эфирное» масло. И где взяла. И вот он едет в Р-ск, в больницу. Потому что ему нужна женщина. Она оставила вещь на хранение, она же должна и забрать. Ему нужна Ольга Маркина. А кассирша пока побудет в заложницах. Для страховки.
Машину они оставляют у ворот больницы. Он дает сопровождающим краткие инструкции:
— Значит, так. Я захожу в корпус и пытаюсь вывести ее на прогулку. Думаю, она пойдет. Здесь, в саду, делаю предложение: уехать со мной. Если она не соглашается, подключаетесь вы.
— Может, эфир? — спрашивает Илья. — Зажать нос смоченным в эфире носовым платком, она отключится, и мы ее унесем.
— Посмотрим. В общем, любыми способами и при любом раскладе мы ее увозим. Ждите.
Он заходит в здание, в прохладный предбанник, оттуда в холл. Говорит в окошко:
— К Тимофеевой.
— А ее нет, — отвечает девушка в белом халате.
— Как это нет?
— Да так. На ужине не было, в палате не ночевала, — затараторила девушка. — Мы сами ее ищем.
Он взлетает на второй этаж.
— Куда?! — кричат ему вслед. — Мужчина, вы куда?! Без халата?! У нас не приемный день! Вернитесь, мужчина!!!
В отделении, где лежала Тимофеева, он ловит ее лечащего врача:
— Где Тимофеева?
— Сами ищем. А вы кто?
— Я вам уже представлялся. Я веду частное расследование.
— А… частный сыщик… — морщится врач.
Он тут же сует в карман белого халата крупную купюру. Времени нет.
— Когда она пропала?
— Во время вечернего обхода была. А на ужине ее уже не было. Она отпросилась на прогулку. Я не вижу препятствий, чтобы…
— Кто к ней приходил? — обрывает он.
— Мама приходила. Но Тимофеева общалась с ней крайне неохотно. Свистунов, из милиции, и другой. Тоже из милиции.
Мама его не интересует. Кассиршу похитила из больницы не она.
— Выходит, кроме оперов никто не приходил? — уточняет он. — А кто чаще?
— Свистунов приходил каждый день. Говорят, у них был роман лет десять назад. Это ж дела амурные. Я не вижу препятствий… — развел руками врач.