Он сам нашел телефон и протянул его Але:
– Звони.
Она дрожащим пальцем стала нажимать на кнопки. Какое-то время они молча слушали длинные гудки, потом Аля растерянно сказала:
– Не отвечает.
– Это значит, что либо их нет дома, либо они не хотят брать трубку.
– Надо ехать! Я сейчас оденусь.
– Куда ехать?
– К нему!
– Аля, ты что, не понимаешь? Он ЗНАЕТ, что мы любим друг друга. Что мы уже назначили дату свадьбы.
– А тебе не кажется, что надо все отменить?
– Отменить?! Господи помилуй, да из-за чего?!
– Раз он жив, то я… То он… Мы…
– Ты хочешь сказать, что тут же меня разлюбишь и вернешься к своему Туманову? Или ты меня никогда не любила?
– Ты знаешь… – она отвела глаза. – То, что было у нас с ним и у нас с тобой… Это разное.
– Понимаю: с ним ты спала, а со мной еще нет.
– Прекрати! – она не ударила, скорее коснулась ладонью его щеки, но сомнений быть не могло: это пощечина.
– Ого! – он машинально потер щеку и рассмеялся.
– Ты смеешься?!
– Просто я понял, что у меня есть шанс. Раз я могу вызвать у тебя такие сильные чувства. От любви до ненависти один шаг, равно как и в обратную сторону.
– Женя, как ты не понимаешь! Я была с тобой только потому, что не могла быть с ним! Я любила его! Когда он чуть не погиб в аварии, я плакала день и ночь, за три года я потеряла всякую надежду, что он очнется. А ты все время был рядом. Ты был такой… – она судорожно сглотнула. – Ты купил мне эту квартиру, чтобы я могла каждый день ходить в больницу, пытался как-то меня отвлечь, даже возил отдыхать. Снял мне отдельный номер и старался по пустякам не беспокоить. Не требовал того, чего я не могла тебе дать. Ты улыбаешься?
– Ты сказала: любила.
– Я оговорилась.
– Аля, ты очень хорошая. Быть может, даже слишком хорошая. То, что с тобой случилось, вполне нормально. Не надо делать из этого трагедию. Когда-то у тебя был замечательный парень, у вас была любовь, с парнем произошло несчастье, и ты полюбила другого. Ты не сделала ничего плохого. Но сейчас ты из чувства долга, которое я лично считаю атавизмом, хочешь из нас троих в принципе нормальных людей, не считая Сашкиного заскока насчет того, что я злой джинн, сделать несчастных. Ты хочешь вернуться к нему, но… Кому это надо? Тебе? Тебе не надо, я в этом уверен. Ты себя прекрасно чувствовала рядом со мной все эти годы, была одна помеха: Туманов, который лежал в коме. Чувство вины мешало тебе быть счастливой. Теперь этого нет, он здоров, и тебе ничего больше не мешает. Ему? Не уверен, что ему это надо. Сашке дай бог в себе разобраться. Я не хочу сказать, что он псих, но за эти три года он смирился с потерей. Он знает, что тебя у него больше нет. Мне? Мне тем более не надо, чтобы все вернулось на круги своя. Я вполне доволен тем, что есть. Я генеральный директор крупной компании, у меня красавица невеста, шикарная квартира, классная спортивная тачка, я востребован, я преуспеваю.
– Все это ты украл у него, – тихо сказала Аля.
– Э, я вижу, ты совсем расклеилась! Хорошо, одевайся, поедем.
– Куда?
– К нему. Я уверен, что он дома. Куда ему деваться? Я хотел как лучше, но раз другого способа нет… Ты увидишь все собственными глазами.
– Едем!
– Ты мужественная девочка. Только не забудь, что и мое терпение не беспредельно.
– Если ты меня бросишь, я не обижусь. Ты обязательно встретишь кого-нибудь… – она с усилием проглотила застрявший в горле ком, – кто тебя полюбит. Ты обязательно будешь счастлив.
– Вот за что я тебя люблю, – Орлов тяжело вздохнул. – Ты никогда не жила для себя, только для других. Для тебя ежедневно приносить себя в жертву так же естественно, как для всех остальных дышать. Даже сейчас ты думаешь о том, как сделать хорошо МНЕ. Только, милая, мне хорошо рядом с тобой. А без тебя плохо. Это понятно?
– Выйди, я оденусь.
– Тебе не кажется, что меня уже пора допустить к телу?
– Ты хочешь сейчас… – она в ужасе распахнула и без того огромные голубые глаза.
– По крайней мере не сказала нет, – усмехнулся он и, насвистывая, вышел из комнаты.
Кто кого в этом раунде? Вопрос спорный. Вот если бы Сашка ответил…
Ему захотелось выпить кофе, крепкий-прекрепкий, чтобы скулы от горечи свело. На кухне есть банка кофе, и есть электричество. И у него минут десять еще есть. Она же едет на встречу с бывшей любовью, ей надо быть в форме. Макияж-то уж точно необходим. И он, все так же насвистывая, прошел на кухню.
Квартирка была небольшая, покупая ее для Али, он знал, что это временно. Оказалось, выгодное вложение денег. Ему последнее время везло, похоже, все, чего он касается, превращается в золото. Не везло только в одном: в любви. Но он собирался переломить ситуацию. Во-первых, надо продать эту квартиру, жить рядом с больницей уже не актуально. Але нужно переехать. Лучше к нему, в высотку. Она немного нервничает, но это пройдет. Она больше не любит Сашку. Во-вторых, надо найти Туманова и объясниться. В-третьих… Это потом. Подробный план действий он составит потом. Сейчас главное успокоиться и успокоить ее.
Алина… Чужая… Зачем только он настоял на том, чтобы поменять ее имя? Затем, что Алина – это стильно, а Ангелина – старомодно. Ему хотелось быть женатым на стильной женщине, предмете зависти партнеров по бизнесу, друзей у него нет. Был один, Сашка Туманов, да с тем случилось несчастье. И вовремя случилось.
Он стоял у окна и с неприязнью думал о том, что город уже проснулся и теперь в нем повсюду пробки. Вместо милого сердцу дня, занятого деловыми переговорами и укреплением собственных позиций в бизнесе, ему придется утирать сопли всем этим людям, из которых он дорожит только одним человеком – Алей. Остальные интересуют его лишь как фигуранты в придуманной им комбинации по отъему денег. Но поскольку процесс завершен, то теперь они уже не интересуют его совсем.
Чайник вскипел, он заварил кофе в огромном глиняном бокале, высыпав туда чуть ли не полбанки, и стал с наслаждением пить. Вообще-то он был гурманом и любил пить кофе из крохотных чашечек, на один глоток. По-турецки, потому что настоящий кофе умеют варить только на Востоке. Но в критический момент, вот как сейчас, Женька Орлов мог сжевать и жареные гвозди, лишь бы в дело. Он с наслаждением пил растворимый кофе и мысленно просчитывал ситуацию.
Туманов… Сашка сейчас бессилен. Хотя действия бывшего лучшего друга по-прежнему непредсказуемы. Туманов – личность, если бы Сашка был другим, и он не стал бы тем самым Евгением Орловым, которому море по колено, а любые трудности по плечу. Сашка сделал из него тоже личность, потому что с ним было интересно соперничать. Но авария, случившаяся три года назад, изменила все.
И сделать тут ничего уже нельзя. Туманов теперь ничто, потому что потерял три года. Целых три года жизни! А это огромная фора для друга-соперника. Даже то, что Сашка вышел из комы, не добавляет ему очков. Был живой труп, стал труп оживший. Ходит, говорит, пьет, кушает, но интерес к жизни потерян. То ли дело он, Евгений Орлов!