В общем, сказка на ночь. Ужастик. Учитывая тамошние спецэффекты, должно было выйти неплохо. И, конечно, соответствующее музыкальное оформление. Итак, сериал имел успех, Андре Никольски получил путевку в жизнь. Под него стали давать деньги. А он ушел вовсе не туда, куда ожидалось.
Следующий проект Никольски делал уже в одиночку. И именно на нем заработал первые большие деньги. Потом успех пошел на убыль, следующие фильмы признали провальными. Только сериал по-прежнему собирал деньги.
Тогда же внешность Андре Никольски изменилась. Похоже, он нашел все-таки своего пластического хирурга. За большие деньги. Его лицо сделали заново. Красавцем он не стал, популярностью у противоположного пола не пользовался. Его называли примерным семьянином. Хвалили за верность жене. Детей у них с Салли Смит не было.
Возможно, если бы Никольски стал настоящей знаменитостью, про него раскопали бы все. Подробности биографии, туманное прошлое. Но карьера, начавшаяся столько блестяще, резко пошла на убыль. Говорили, что причиной тому явилась преждевременная смерть жены, Салли Смит. Оказывается, она была больна раком. Но долгое время скрывала это от мужа, а когда легла на операционный стол, было уже поздно. После ее смерти режиссер вообще перестал общаться с журналистами. Потом он снял фильм, совершенно ему не свойственный. Лирическую историю об изнасилованной ровесником несовершеннолетней девушке, которая родила потом ребенка. И было это, судя по дате, четыре года назад.
Вот тут Глазов остановился. Значит, это был первый фильм из той самой серии. Осуществленная мечта. Мечта о мести. Но кому? Странный выбор. Почему было не продолжать начатое? Снимать ужастики, придумывать монстров, зарабатывать деньги. Вместо этого он кинулся в Россию. Возможно, чтобы отомстить своей жене. Меж тем Милена и Мелешев уже были расстреляны братьями Мячиковыми.
Глазов живо представил себе, какие чувства испытывал Аким Шевалье, узнав об этом. Как так? Мертвы? И это сделал не я?! Они даже не узнали, что я жив!! Как это несправедливо!
Глазов вздохнул и отложил в сторону журнальные публикации. Все понятно: он помешался. Андрей Никольский, он же Аким Шевалье… Но что там с пирожками?
Он вышел на кухню, к Юлии, и уловил запах печеного. Она улыбнулась:
— Митя, сейчас первая партия будет готова. Пирожки с капустой и с повидлом. Ну, что вычитал интересного?
— Ты знаешь, а он ведь был у матери. Не мог он к ней не зайти. И к дочери тоже.
— Почему же она никому об этом не сказала? И ведет себя так, будто сын давно умер? Нет, не верю. Ты же сам разговаривал с Маргаритой Эдуардовной.
— Значит, еще раз должен поговорить. Мне теперь нужно выяснить самое главное: адрес, по которому отправляли письма, взывающие к справедливости. Ты знаешь, где сейчас Лиза? Ну, та, что из фильма.
— Послушай, Митя, мне бы не хотелось… Это тяжело, пойми меня правильно.
— Ну хорошо, — моментально сдался он. — Это не единственный случай. Я знаю, к кому обратиться.
Он обнял Юлию, тыльной стороной ладони вытер испачканную мукой щеку. Заглянул ей в глаза:
— У тебя грустное лицо. Такое ощущение, что ты сейчас заплачешь.
— Нет. Я не буду плакать… Ты останешься на ночь?
— Ну конечно! Милая, почему мне с тобой хорошо? — И подумав, добавил: — Я люблю тебя.
И тут же на себя разозлился. Оригинально, ничего не скажешь! История старая, как мир. И такие же слова. Но она и до сих пор по-прежнему прекрасна…
…Он никогда не думал, что любовь вернется. И что она вернется так. Пока не увидел ее во сне. Это была женщина без лица. Но он-то знал теперь, кто эта женщина!
Во-первых, она была темнокожая. Негритянка. У нее был приплюснутый нос и огромный рот с вывернутыми губами. Курчавые черные волосы. Жесткие на ощупь. Он и сам не понимал, почему их толкнуло друг к другу. Но когда Салли вышла из кабинета пластического хирурга и села в кресло, чтобы прийти в себя, он не мог не заговорить с ней. Судя по выражению лица, женщина была несчастна. Он почувствовал вселенское горе, равное своему горю, и невольно поднялся с дивана.
Он тогда не знал, что она американка. Журналистка. Думал: студентка, по международному обмену, ничего особенного. Потом он понял, что Салли очень умна. Это, собственно, и помогло ей сделать блестящую карьеру. В отличие от него, Салли не относилась к красивым людям с неприязнью. Напротив. Салли была сама доброжелательность. Она умела слушать. Беседуя с ней, он думал: «Самые приятные люди — молчаливые».
Узнав, что она американка, тут же перешел на английский. Салли это приятно удивило, она даже похвалила его произношение. И еще… Неприятно быть собеседником человека, который постоянно отводит глаза. Салли глаз не отводила, потому что и он тоже на нее смотрел. Они были в равном положении: некрасивая темнокожая женщина и белый человек с лицом, изуродованным шрамом и ожогами. И поэтому они ушли из клиники вместе.
Салли была безнадежно влюблена в какого-то симпатичного русского парнишку. Моложе ее на несколько лет. Понимала, что он, которого она полюбила, просто хочет воспользоваться ею для выезда за рубеж и устройства своих личных дел. Очень милый русский мальчик, почти ребенок, но уже по-взрослому расчетливый и жестокий. И она плакала, и от отчаяния хотела сделать пластическую операцию, чтобы стать привлекательнее. Думала, бедняжка, что все дело в этом.
Он пытался ее утешить, как мог. Потом выследил ее возлюбленного с юной красоткой-ровесницей. Узнал про молодого человека столько дурного, что Салли поняла, с кем связалась и почти остыла. Они нашли друг в друге утешение. И уже не могли расстаться. Нет, они не были страстными любовниками. Но жить друг без друга не могли. Часами беседовали, спорили, потом мирились. Лучшего друга у него никогда не было. Когда Салли умерла, оставив его в одиночестве, он понял, как любил ее.
Вторым рождением он был обязан именно Салли. Ибо без славы жизнь для него не имела смысла. Она все поняла. Энергичная, волевая, настойчивая и очень умная женщина. Никто не знал о ее смертельной болезни. Она не хотела болеть. Помогала ему заработать деньги, чтобы вернуться на родину и отомстить врагам. Она его поддерживала и вдохновляла.
Салли никогда ему не снилась. Почему? Ведь была любовь! Он видел какую-то женщину без лица, и даже понимал, что это она. Просил ее: «Скажи что-нибудь. Ну, скажи». Она молчала.
Казалось, цель была достигнута. Благодаря Салли, он вновь поднялся на вершину. Но теперь его мучило одиночество. И кошмарные сны. Один, вновь один. Деньги не радовали, слава угнетала. Мир оказался жестоким и несправедливым. Хотелось что-то изменить.
Он сам не понимал: зачем менять? Потому что всесилен? Он умирал и рождался заново, добился успеха в чужой стране. Он мог все. Всесилие тоже сводило с ума. Люди казались настолько мелкими, что он испытывал потребность поиграть ими, как оловянными солдатиками. Это было так просто. Главное, объяснить им, что они не больше, чем эти солдатики.