Взгляд скользнул по маминому портрету. На шее рана. Ах ты, мерзавка! Испортить такую вещь! Чем же ты ее? Ящик прикроватной тумбочки был чуть приоткрыт, Соня заметила в нем портновские ножницы. И уже почти ничего не соображая, схватила их и стала довершать начатое дело. С остервенением втыкала ножницы в тело девушки, чтобы картина была ясна: «эта сумасшедшая…»
Потом она спохватилась и стала вытирать ножницы тряпкой. Так увлечься! А как же отпечатки? И одежда запачкана кровью! Бросилась вниз, переоделась наспех, халат и белье свернула и сунула в пакет. Уже собираясь выходить из дома, посмотрела на телефон. Самозванка упоминала какого-то опера. На тумбочке в спальне листок из блокнота, где записан его номер телефона. Лучшее алиби — это алиби свидетеля. Надо сообщить в милицию. На всякий случай. Если что, она видела, как Валерия убивает самозванку.
Пришлось вернуться в спальню. Лихорадка прошла, возбуждение спало. Позвонив, Соня выскочила из дома. Сверток с испачканной одеждой взяла с собой. Такую улику нельзя оставлять. В сарае прихватила банковские карты. А дальше… Дальше судьба сделала ей подарок.
Соня стояла на обочине и тупо соображала: что дальше? Ехать в Москву? Снимать деньги? Потом бежать… Куда глаза глядят… Кто-то дернул ее за подол:
— Дай денежку!
Маленький цыганенок протягивал грязную ладошку. Возникшая словно из-под земли мамаша закаркала:
— Ай, милая, погадаю! Позолоти ручку!
На руках у цыганки был младенец. Соня протянула сверток с одеждой:
— Там халат. И ночная рубашка. И тапочки. Испачкано немного. Но все новое.
— Ай, милая, спасибо! Ай, судьбу предскажу!
— А где достать наркотики, не предскажете?
Цыганка замолчала, внимательно ее оглядывая.
— А деньги есть?
— Вот, — Соня достала стодолларовую купюру. Ту самую, которую оставила под подушкой Валерия.
— Я тебе секрет скажу, — оглянувшись, зашептала цыганка. — Дом хороший. Люди хорошие живут. У тебя еще деньги есть?
— Нет, — соврала Соня. — Кроме этого у меня ничего нет. И жить негде.
— Там дадут. Ступай туда. Хорошие люди. Жилье дадут.
— Адрес какой? — Напряглась, стараясь запомнить, что говорила цыганка.
— А эти деньги дай мне, — сказала та под конец. — Там скажешь Карма прислала.
— Дайте хотя бы десятку на автобус, — вздохнула Соня. — Как же я доберусь туда без денег? А там точно есть героин?
— Тс-с-с! — цыганка приложила палец к губам. — Все есть! На, милая! — Она протянула Соне мятую бумажку. Сто рублей. Зеленая же купюра исчезла у цыганки в пестрых юбках. Словно по волшебству. А потом исчезла и сама цыганка.
Некоторое время Соня еще стояла на обочине и раздумывала. Потом перешла через дорогу и дождалась автобуса, который ехал в Москву. Теперь она знает, где достать наркотики. Но это подождет.
Полдня Соня снимала деньги со счета, пользуясь банковской картой Павла Мошкина. Не испытывая угрызений совести. Ведь это были ее деньги. Потом пообедала в кафе, погуляла по городу. Что дальше? Проболтавшись до вечера, решила: деньги пока лучше спрятать. И карты тоже. А где? В доме у мамы. Надежнее места не придумаешь.
Вернулась в коттеджный поселок Круглое. Милиция уже уехала, дом был опечатан. Нисколько не стесняясь, сорвала бумажную ленточку и вошла в дом. Деньги спрятала на кухне, рассовала в банки с крупой, оставив себе только тысячу долларов. Банковские карты спрятала тоже. И тут заметила свет в окнах у соседки. Потом залаяла собака. Пришлось сбежать через черный ход. Едва-едва отбилась от дога. День выдался такой тяжелый, что поняла: надо расслабиться. И где-то переночевать.
…Когда постучалась в ворота, мужик из тех, кого принято называть «лицом кавказской национальности», оглядел ее с подозрением:
— Чего надо?
— От Кармы, — сказала Соня.
И ее впустили. Она сразу поняла, в какое заведение попала. Притонов в своей жизни видела немало. Про то, что в бюстгальтере спрятаны деньги, не сказала ничего. Посмотрев в заросшее щетиной лицо мужика, жалобно сказала:
— Мне негде ночевать. Карма сказала, что у вас можно остановиться. Я ей деньги дала.
— Что с рукой?
— Перелом. Почти уже срослось.
— Ладно. Отработаешь. Заходи.
«Отрабатывать» она не хотела. И сразу же поняла, что соседку, девицу с выбеленными перекисью волосами уже давно все, что называется, достало. На следующий день спали — ночь выдалась бурной. Под утро соседка по комнате разоткровенничалась:
— Домой хочу. Мне бы денег на билет и паспорт. Не протяну я так долго.
— Хочешь помогу? — спросила Соня.
— Как?
Днем случайно увидела по телевизору свою фотографию. Местный канал. Слава богу, что никто больше внимания на это не обратил. Но еще немного, и обитатели дома узнают, что ее ищет милиция. Вряд ли оставят в живых. Поспешат избавиться. Устроят передозировку и выкинут труп на обочину. Соседка уже сказала, куда девается «отработанный материал». Соню ожидает та же участь. Она поняла, что надо спасаться. Достала из-под матраса деньги, которые, оказавшись в комнате, тут же перепрятала, отсчитала пятьсот долларов, протянула девушке.
— На. За услугу. Когда тебя завтра выпустят в город, позвонишь по телефону, который я тебе дам. Меня ищут родственники, обещают вознаграждение. А сегодня тоже позвонишь, попросишь денег. За информацию. Все поняла?
— А паспорт?
— Завтра с этим притоном разберутся. Паспорт тебе отдаст дядя мент, он добрый. Только ты слово в слово повторишь то, что я тебе скажу. Иначе ни денег, ни паспорта.
Это было одно из самых бурных приключений авантюристки Сони Летичевской, но она вышла из него с честью. И на наркотики больше садиться не собиралась. До тех пор, пока не разберется со старшей сестрой. Пока не повесит на нее два трупа. Не поработит окончательно ее любовника, Олега ненаглядного.
Теперь Соня шла за своим сокровищем, за хрустальной туфелькой, которая должна была превратить Золушку в настоящую королеву. За деньгами Павла Мошкина.
Первым делом, как и в прошлый раз, сорвала бумажную ленточку с парадной двери. А просто так. Не нравилось ей, что дом опечатан. Потом, пошарив в чашечке у лилии, нашла ключ от черного хода. Маленький секрет, про который мама сказала по телефону. Когда еще не знала о дочери правду. Теперь бы ключа от дома ей никто не доверил. Соня невольно усмехнулась. Она уже знала, что дом для нее потерян. Особняк стоимостью в полмиллиона долларов достанется многочисленному семейству Мошкиных. Сколько у него братьев, сестер? Пять? Шесть? Разместятся с комфортом. И Мошкины будут плодиться в этом доме, как мошки. Ее снова охватила злость. Ну нет на свете справедливости!
За последний месяц Соня научилась держать себя в руках. О, она многому научилась, и самообладанию в том числе! Теперь с усмешкой вспоминала, как кричала в первые дни после аварии: «У меня нет никакой сестры!» И требовала позвать милицию. Как глупо! А когда перестала кричать и признала, что Валерия говорит правду, поступила очень умно. К сводной сестре Соня не испытывала никаких нежных чувств. С какой стати? За место под солнцем надо бороться. Та жизнь кончилась для нее, Мошкин был прав. Осталось только найти хрустальную туфельку и надеть на ножку. Соня знала, что денег на счету много. Можно черпать и черпать бесконечно. Когда сняла первые сорок тысяч долларов, с трудом заставила себя остановиться. Деньги все равно не требовались в таком количестве. Тогда не требовались. А теперь ее ждет Олег. С деньгами. Они уедут отсюда. Или останутся в Москве. Затеряются в огромном городе, начнут новую жизнь.