– Вы же сами сказали, что Шунков добился больших успехов.
– Неужели я могла сказать такое? Господи, какая я дура, – пробормотала она, – не обращайте внимания на мои слова. Мне просто коньяк ударил в голову.
– Ничего страшного. Сейчас наш режиссер отвезет вас домой.
– А вы не поедете с нами? – спросила она и, наклонившись к Дронго, прошептала: – Лучше пить кофе с продюсером, чем с режиссером. Режиссера могут поменять, а продюсер – человек, который дает деньги.
Он почувствовал, что тоже краснеет. Ему было отчасти стыдно, что он так нагло напоил и обманул молодую актрису.
– Я поеду с вами, – решил Дронго, – можете не беспокоиться. Где вы живете?
– Далеко, – вздохнула она, – поэтому я и купила машину. На Волгоградском проспекте. Зато своя однокомнатная квартира.
– Это большое достижение, – согласился Дронго. – А как к Зайделю относился Юрий Полуяров, сыгравший Озрика?
– Нормально относился. Юра ведь приехал к нам из провинции, для него Зайдель был почти небожителем.
– А Сказкин, который играл Горацио?
– Они с Натаном Леонидовичем вместе учились. И были друзьями. Сказкин ведь наш педагог. Он преподавал у нас в театральном, помогал Марку Давидовичу который вел свою группу. Говорят, что у Сказкина в детстве произошла трагедия. В шестьдесят шестом он потерял отца, которого сбил пьяный водитель. Его отец был известным инженером какого-то крупного комбината. Они жили в соседних домах с Натаном Леонидовичем и очень дружили. А потом вместе решили поступать в театральный, уже в семьдесят пятом, когда им было по семнадцать лет. Вы не поверите, но обоих приняли в одну группу. Вот так иногда в жизни бывает. Хотя Зайделя сразу не приняли. Он прошел только по дополнительному набору. Ну это было понятно, ему мешал пятый пункт.
Она посмотрела на оставшиеся фрукты.
– Берите, – строго сказал Дронго, – фрукты вещь полезная.
Она кивнула и переложила на свою тарелку остатки фруктов. Официант принес вторую бутылку коньяка.
– Нет, – возразил Дронго, – больше не нужно. Вполне достаточно, нам пора ехать. Уже одиннадцатый час вечера.
Рогаткина попыталась подняться и покачнулась. Он поддержал ее под руку.
– Спасибо, – прошептала она, – кажется, я действительно много выпила. Такой дорогой коньяк мне еще никто не заказывал.
Они вышли из ресторана. Дронго осторожно держал молодую женщину, чтобы она не поскользнулась. Вейдеманис поспешил за машиной.
– Извините, – неожиданно сказала она, – можно, я пойду в туалет? Мне неудобно было выходить при этом вашем молчаливом режиссере.
– Конечно, можно. Вы сумеете вернуться?
– Попробую. – Она повернулась и вошла в зал ресторана.
Подъехала машина. Дронго терпеливо ждал. Прошло пять минут, шесть, семь, десять. Наконец, не выдержав, он вошел в зал ресторана. Ее нигде не было. Он подошел к женскому туалету, замер. Нужно найти какую-нибудь женщину, чтобы она вошла в туалет и поискала там Рогаткину. Но никого рядом не было. Дронго посмотрел на часы. Почему так долго? Черт возьми! Что она может там делать? Может, ей стало плохо и она упала? Ждать больше нельзя. Он неуверенно постучал, но никто ему не ответил. Он постучал сильнее. Снова молчание. Он чуть приоткрыл дверь. Никого. Он нахмурился. Вошел в туалет. Здесь были три кабинки. Две были открыты, третья закрыта. Он снова постучал. И снова молчание.
– Если ее убили, то это будет идеальный сценарий для криминального фильма, – зло подумал Дронго.
– Светлана, вы меня слышите? – нетерпеливо спросил он.
Она не ответила. Он постучал сильнее. Затем вошел в соседнюю кабинку и еще раз позвал ее. Что она там делает? Ждать больше нельзя – может, что-то случилось. Стенки в этих кабинках не доходили до потолка. Он вошел в соседнюю, опустил крышку унитаза, встал на нее и посмотрел сверху. Она сидела и спала. Просто, опустив крышку, уселась прямо в одежде, не снимая брюк, и заснула. Очевидно, коньяк крепко ударил ей в голову. Он тихо, чтобы не напугать молодую женщину, окликнул ее. Никакого результата. Он позвал громче. Рогаткина вяло подняла голову.
– Как вы туда попали? – спросила она.
– Искал вас, – сообщил он.
– Здесь? – удивилась она, оглядываясь. – Это ведь женский туалет… Вы вошли в женский туалет?
– Выходите. Я жду вас уже двадцать минут, – сказал Дронго.
– Странно, – удивилась она, – почему я заснула? Извините. Я прямо так села и заснула?
Она вышла из кабины, вымыла руки. Он помыл руки рядом с ней.
– Кажется, у меня кружится голова. Извините, пожалуйста, – попросила она, – я никогда не пила столько коньяка. Честное слово. Он ударил мне в голову. Слишком хороший коньяк, – пробормотала она.
– Ничего страшного. Это я виноват.
Дронго помог ей выйти из туалета. Уже в дверях они столкнулись с полной женщиной, спешившей в туалет. Увидев выходившую пару, она неодобрительно покачала головой.
– Совсем совесть потеряли, – убежденно произнесла незнакомка. – Как вам не стыдно!
Дронго пожал плечами. Кажется, в этом ресторане ему больше нельзя появляться. Он довел молодую актрису до машины. В дороге она снова заснула.
– Ей нельзя столько пить, – заметил Эдгар, глядя на спящую попутчицу.
– Не забывай, что это мы ее напоили, – напомнил Дронго.
– Что ты думаешь делать завтра?
– Остались Сказкин, Полуяров и Морозов.
– Предположим, что нашли всех троих и поговорили. Что потом?
– Если ничего не сумеем найти, придется идти к следователю, – признался Дронго.
– В каком смысле?
– Начнем проверять рапиру, если ее еще не уничтожили. Другого выхода у нас просто нет.
– Тогда арестуют Аствацатурова, – напомнил Вейдеманис.
– Необязательно указывать на него. Скажем, что мы были на том спектакле и нам не понравилась эта рапира. Что-нибудь придумаем, необязательно выдавать старика.
Вейдеманис согласно кивнул.
– Кого ты больше подозреваешь? – поинтересовался он.
– Пока не знаю. Но Семен Ильич показался мне отвратительным типом, а Шунков довольно скользкая личность, ему я бы не доверял.
– И теперь прибавь к ним сына Зайделя. Ты слышал, как он ненавидел своего отца? Только за то, что мы пытаемся установить истину, он готов был избить тебя до полусмерти. А если это он организовал замену рапиры?
– Не думаю. Но пока не уверен. Он бы изобрел нечто более определенное. Смерть была слишком театральной, такую смерть мог придумать только актер или режиссер, но никак не бизнесмен.
– Похоже, ты прав, – снова согласился Эдгар.
К дому, где жила Рогаткина, они подъехали уже в двенадцатом часу ночи. Светлана наконец открыла глаза.