Это меня ужасно огорчило.
Я стойко пережила многочисленные тревоги и неприятности дня, но последняя соломинка сломала спину верблюда.
Расстроенно простонав:
– Зя-а-амка! Я же не свистнула флаг! – я села на порог и немного побилась головой о дверь.
Какого-либо урона это не нанесло ни мне, ни двери, даже наоборот, принесло определенную пользу, потому что я увидела вокруг замка́ сеть многочисленных свежих царапин, которых при другом раскладе нипочем бы не заметила. Просто потому, что у меня нет привычки заглядывать в замочные скважины.
– Зяма, ахтунг! – шепотом сказала я, проворно отползая от поруганной двери на четвереньках.
– От ахтунга слышу! – безмятежно отозвался братец, прикладываясь к бутылке лимончеллы.
По дороге домой мы заглянули в супермаркет и купили кое-что для расслабления. Зяме это удалось настолько хорошо, что он стремительно скатился по эволюционной лестнице до уровня интеллекта безмозглого попугайчика и продолжал активно деградировать, обещая в итоге занять тепленькое местечко где-то между амебой и медузой.
Я встала, не без борьбы отняла у братца бутылку, хлебнула ядреной кислятины и внятно произнесла:
– Соберись, тряпка!
– От тряпки слышу! – благодушно откликнулся Зяма и сделал попытку выхватить у меня бутылку, но промахнулся примерно на полметра.
– Зяма, видишь царапины на двери? – я была необыкновенно терпелива.
– Вижу дверь! – присмотревшись, обрадовался Зяма.
– Уже хорошо, – вздохнула я. – Так вот, эту дверь недавно вскрывали.
– Как вскрывали? – братец расстроился.
– Думаю, молча, – предположила я. – Тайно!
– Чем вскрывали?
– Думаю, отмычкой.
– Зачем вскрывали?
– Вот! Наконец-то правильный вопрос!
Я приложила ухо к двери, ничего не услышала и с надеждой спросила изящно покачивавшегося Зяму:
– Братик! Ты же не позволишь бандитам и гангстерам, если они засели внутри, обидеть твою маленькую сестренку?
– Ну! – Зяма выкатил грудь и кивнул.
– Тогда вперед!
Я вонзила в замочную скважину «штатный» ключ, повернула его, распахнула дверь и толкнула Зяму, который послушно грохнулся плашмя – боевой таран, действие второе, те же и…
И никого!
Бандитов и гангстеров в доме не было, наших девочек – тоже.
Зато там был бардак, весьма характерный для торопливо проведенного обыска.
– Какая же ты, Дюха, неряха! – лежа на полу, посетовал Зяма.
– Лежите, критик, ниже плинтуса! – огрызнулась я. – Когда мы уходили, в квартире все было в полном порядке. До тебя никак не доходит? У нас побывали незваные гости!
– Какие гости? – Зяма подтянул поближе меховой коврик и начал неловко, но старательно мастерить из него подушечку под голову.
– Должно быть, те же самые, кто разгромил наши номера в отеле!
Я нашла на полу свою косметичку – она была выпотрошена, внутри остался только пузырек нашатырного спирта, но он-то и был мне нужен. Я налила в стакан холодной воды из-под крана, накапала в воду нашатыря и заставила Зяму выпить чудодейственный коктейль «Отрезвин».
Это помогло. Уже через пару минут братец морально созрел для прохладного душа, после чего мы смогли присесть на расчищенный кусочек пола и обсудить сложившуюся скверную ситуацию все вместе, втроем: Зяма, я и мой внутренний голос.
– Что же у нас искали? – оглядывая разоренную обстановку, задумчиво вопросила я. – Не ванну, это точно. Ванну они видели в прошлый раз в отеле – и не забрали.
– Тогда почему же сегодня на нас напали в том самом сквере, откуда мы утащили ванну?
– Так ведь мы из того сквера не только ванну увезли! – напомнила я. – Кроме нее, в чемодане был труп!
– Точно, я совсем забыл про труп, – сказал Зяма, и я посмотрела на него с уважением и завистью.
Хотела бы я совсем забыть про тот труп!
– Думаешь, искали мини-кадавра?
Я пораскинула мозгами.
– Вполне возможно, ведь пираты уже требовали у нас кадавра, а мы им его пообещали – и не дали. Но знаешь, что меня смущает?
– Тебя что-то смущает? – теперь уже Зяма посмотрел на меня с удивлением.
– Вообще-то, мало что, – призналась я. – Но в данном конкретном случае меня смущают опустошенные клатчи и косметички. Тот кадавр, конечно, был миниатюрный, но не настолько же! Уж в косметичку-то он совершенно точно не поместился бы!
«Разве что по частям», – многозначительно вставил мой внутренний голос.
– Ой! – встревожилась я. – Надеюсь, они не думают, что мы его расчленили?!
– Кто знает, что думают о нас те, кого мы не знаем, – несколько путано заметил Зяма и зевнул.
– Не спать! – строго сказала я и поднялась с пола. – Мы не можем ночевать в таком небезопасном месте. Надо отсюда уходить.
– А как же Настя и Вика? – в Зяме проснулся джентльмен.
– А им мы напишем записку.
– На нашем тайном детском языке? – обрадовался братец. – Чур, теперь моя очередь придумывать загадки!
– Валяй, – разрешила я и достала блокнот.
Он немного помялся, когда я со всей дури лупила сумочкой незнакомого блондина, но так было даже интереснее. Потрепанная бумажка, нервно прыгающие буковки, зашифрованный текст – все это создавало атмосферу зловещей тайны.
А что?
Если уж я сегодня перепугалась до судорог, то пусть и другие хоть немножко поволнуются!
К ночным телефонным звонкам невозможно относиться безразлично. Можно научиться не подавать виду, что разбудивший тебя телефонный аппарат очень хочется с размаху впечатать в стенку, и даже наловчиться произносить: «Алле» или «Слушаю» без ругательных «довесков» и ровным голосом.
Однако и на это способны не все.
Законная супруга майора Барабанова от первой же трели ночного звонка подскакивала в кровати, как карась на сковородке, хваталась за сердце и «душевынимающим» голосом причитала: «Что? Опять?! О Боже! Да когда же это закончится?!»
Майор не раз и не два объяснял ей, что закончится «это» в момент его выхода на пенсию по выслуге лет, но супруга, очевидно, ждала какого-то другого ответа, потому что неустанно спрашивала о том же самом снова и снова. Благо поводы возникали постоянно.
Чтобы не беспокоить нервную супругу лишний раз, Руслан взял за правило – на ночь включать свой мобильник в режим виброзвонка и после отбоя укладывать трубку в изголовье спального места.
Это не всегда помогало избежать «общей тревоги», зато порою дарило ему неожиданные сновидения. Вряд ли без сопутствующего гудения мобильника мужественный майор когда-нибудь увидел бы себя в образе Дюймовочки, которую уносит влюбленный в нее майский жук!