— Надя! — крикнул я.
В цветах появилась девушка и сказала:
— Ой!
После чего метнулась в дом. Да что ж такое? Рассерженный, я вылез из машины. В это же время из дверей появилась Надя. Она поправляла волосы.
— Здравствуйте! — крикнул я. — Можно вас на минутку?
— Заходите.
Я оставил машину за воротами вместе с пистолетом, лежащим в бардачке, и вошел в калитку. Надя выглядела растерянной.
— Это вы?
— Леонид Петровский, — напомнил я.
— Ой!
— Помните, фотограф, который повесился, оставил для меня странное послание? Я хотел бы у вас проконсультироваться.
— Чаю хотите?
— Чаю? Пожалуй, нет. Я плотно позавтракал.
— А как вы меня нашли?
— Я был в клинике. Дама с усиками объяснила, где находится ваша дача. У нее талант штурмана.
— Тетя Тася? Да уж! — Надя рассмеялась, напряжение спало. — Ну, проходите. Не хотите в дом, пойдемте в сад. Мама с папой в гости пошли, я одна.
Начало было многообещающее. Я прошел в сад: повсюду были цветы. У нас на участке тоже много клумб, в основном розы. Садовник получает астрономическое жалованье: мама обожает цветы. Надя трудится на энтузиазме, здесь не так красиво, зато уютнее. Бассейна я не увидел, зато приметил пруд. На мостике сидела жирная зеленая лягушка. Увидев меня, она квакнула и плюхнулась в воду. О лягушках я имел смутное представление, знал только, что их подают в дорогих ресторанах, поэтому явлением заинтересовался. Подошел и долго смотрел в воду. Потом рассмеялся:
— Лягушка!
— Ну да, лягушка, — удивилась Надя. И спросила: — У вас что, дачи нет?
— Отчего же? Есть!
Я вспомнил нашу дачу: замок на берегу чистейшего залива. Чего там только нет! Какой только живности! Кроме лягушек. Мне нравилось в этом живописном уголке, среди неухоженной, но такой уютной природы. Я сел на лавочку и достал конверт.
— Надя, вы сказали, что это ваши бусы.
— Ну да. Мои.
Она села рядом. Смотрела на воду, на зеленую ряску в пруду. Только не на меня. Но я был настойчив:
— Вы сказали, что Сгорбыш их выпросил.
— Сгорбыш?
— Фотограф.
— Ну да.
— Внимательно посмотрите: вы уверены, что это ваши бусы?
Она робко взяла дешевое ожерелье. Повертела его в руках и сказала:
— Мои. Но…
— Что — «но»? — подался к ней я. Девушка вздрогнула. — Поймите, это для меня очень важно. Что с бусами?
— Белых бусинок было три.
— Как-как? — теперь уже вздрогнул я.
— Он все перемешал. И половину выкинул, — с обидой сказала девушка. — Здесь были серебристые. И прозрачные.
— Вы в этом уверены?
— Ну да. Я ж говорю: белых было три. Остальные чередовались: синие и голубые, большие и маленькие. Бусы были гораздо длиннее и такие красивые, — вздохнула девушка. — Зачем он это сделал?
— Испортил ожерелье? Должно быть, у него имелась на то веская причина!
Я встал. До меня наконец дошло, в чем дело. Ай да Сгорбыш! А я — тупица! Мне следовало сразу догадаться. Давно бы все прояснилось. Я получил бы фотографии. Я аккуратно положил в конверт свое сокровище. Очарование этого места развеялось. И Нади тоже. Я уверен: она замечательная девушка. В другом месте, при других обстоятельствах… Но сейчас мне до зарезу нужно попасть в мою квартиру. В съемную. Будем плясать от печки. Сгорбыш на это и намекал. Фотография три на четыре. Кажется, я начал понимать, в чем дело.
— Вы куда?
— Дела.
— Но…
— Мы еще увидимся! — легкомысленно пообещал я.
Девушка вышла из ворот, смотрела вслед моей машине, пока та не скрылась за поворотом. С обидой и недоумением.
В лесу я опять наткнулся на группу местных парней. Увидел их издалека: они шли навстречу цепью, не собираясь уступать дорогу. По обеим сторонам стеной стояли ели, где-то высоко сияла голубизной опрокинутая чаша неба. Я вздохнул и достал из бардачка пистолет. Повторения сценария не хотелось, я сразу выстрелил в воздух. Ели заволновались, перепуганные птицы с криком снялись с ветвей, но все эти звуки утонули в чащобе, словно в ватном одеяле, так густо росли здесь деревья. Зато парни расступились.
— Глянь, опять этот обдолбанный на красной тачке!
— Козел, а патроны-то у тебя холостые!
— Хочешь проверить? — угрожающе спросил я. По моему лицу было видно: следующий выстрел будет на поражение. Попасть в обступивших твою машину людей не так уж и трудно, даже не имея навыков обращения с огнестрельным оружием.
— Да ну его, братва!
— Как же: крутой!
— Вали, придурок!
Они отступили на обочину. Проехав вперед метра три, я остановился. Опустил стекло и высунулся из машины:
— Эй!
Они смотрели на меня с недоумением. Я достал деньги и показал им купюру:
— Выпить хотите, мужики?
Они с недоумением переглянулись. От толпы отделился один, подошел ко мне и неуверенно взял деньги.
— Я ж понимаю: территория ваша, за проезд надо платить.
— А чего бузил? В воздух стрелял?
— Для порядку. Я ж крутой!
— Ну, давай. Двигай дальше. Мы че? Мы ниче.
— Ну че, мужики? К ларьку?
И мы разошлись в разные стороны. Я летел к Москве — мне не терпелось проверить свою догадку. Мешали пробки. Я огибал их, хамя по полной программе. Сколько проклятий неслось мне вслед, вы себе даже представить не можете!
Часа через полтора я уже поднимался в лифте, нащупывая в кармане ключи от квартиры. Другой рукой машинально поглаживал заветный конверт. Как только створки лифта открылись, я увидел, что мою дверь атакуют. Плечистый мужчина в шортах и майке пытался выломать ее. По крайней мере, он барабанил в нее кулаками. Я вздрогнул: а вот и один из них! Первая встреча лицом к лицу. Как назло, пистолет остался в машине. Я был настолько занят шифром, что теперь имел при себе только конверт. Это, конечно, мощное оружие, но головы противника не прошибет. Я прикинул: мы были в разных весовых категориях. Он ниже, но мощнее. И плечи широченные. Бежать? Не дальше машины, в бардачке которой лежит пистолет. В этот момент мужчина обернулся и увидел меня.
— Э-э-э… Господин Петровский?
— Он самый.
Диалог, значит. Ну, что ж. Поговорим!
— Я управдом.
— Кто-кто? — Я вздрогнул: ну и управдомы пошли! Вот времена! Скоро бывших боксеров-тяжеловесов будут набирать в ЖЭК! Увидишь такого у своей двери и оплатишь счета за год вперед, дрожащими руками доставая деньги из кармана. Мои руки вроде бы не тряслись. Он деликатно кашлянул и сказал: