– Соня сказала, что ей привезти? – это он.
– Мама, а он тебя повезет смотреть пирамиды? – Соня об Илье. Он стоит в двух шагах.
– Я их уже видела.
– Зато я не видела!
Маша растерялась. Две недели Соня говорила, что поездка в Египет ей не интересна, хорошо, что мама уезжает, «надо от нее отдохнуть». Сказано это было по-взрослому и, видимо, с чьих-то слов. И вот вам, пожалуйста!
– Хорошо, – сказала она, – я никуда не поеду. И села на пуфик. Тут растерялся Илья.
– Ну что? Тогда и я не поеду.
Другого пуфика в прихожей не было. Тогда он сел на коврик у входной двери, в позе лотоса и смешно надул щеки.
– Все будет хорошо, – примирительно сказала Надя. – Мы с Соней обо всем договорились. Правда, Соня?
Та покосилась на Илью. Потом посмотрела на мать.
– Ну? Что делать? – спросила Маша.
– Уезжайте, – презрительно сказала светловолосая девочка. – Мне без вас будет хорошо. Правда, Надя?
– Ну, конечно.
Маша вздохнула и встала.
– Илья, идем.
Он легко поднялся с пола и весело сказал:
– Ну, вот и посидели на дорожку!
Соня презрительно молчала. Еле сдерживая слезы, Маша вслед за Ильей направилась к лифту. Пока его двери не закрылись, Надя с Соней стояли на пороге.
– Тяжело воспитывать детей, да? – спросил Илья, когда они вышли из дома.
– Я сама виновата. Надо было приехать прямо в аэропорт. Это она из-за тебя.
– Ревнует, что ли?
– А ты как хотел? Джинсы отряхни. Зачем ты уселся на пол, дурашка?
Он вздохнул:
– У меня просто язык присох к гортани. Стоял и думал: что бы ей сказать? Так и не придумал. Это я-то!
– А ты бы карточный фокус показал!
– Думаешь, сработает?
– Откуда я знаю, что сработает, а что нет?
– Садись в машину, а то на самолет опоздаем. Каждая минута дорога.
– У нас еще целых четыре часа!
– А пробки?
– Сейчас. Еще минуточку… Вон они! Рукой машет, видишь? Это Надя. Пока, пока!
Маша послала воздушный поцелуй и полезла в машину.
– Все в порядке.
– Ах, какая мука воспитывать детей! – дурашливо сказал Илья.
– Перестань.
… В аэропорт они приехали через пятнадцать минут после того, как началась регистрация. Маша до последнего не верила, что она летит отдыхать, летит не одна, с любимым мужчиной, на целых десять дней. Не верила до того момента, как взлетел самолет.
Не верила, что он так изменился. Илья взял на себя все заботы, сам заказал путевку и билеты, все документы и деньги были у него, ей же было сказано:
– Ни о чем не беспокойся, отдыхай.
Она закрыла глаза и стала мечтать. Десять дней…
– Сок, минеральная вода? – это стюардесса. Пассажирам предлагают прохладительные напитки.
– Пить хочешь? – шепотом спросил Илья.
– Да. Воды. Интересно, там тепло?
– Я думаю, да. Градусов тридцать.
– Мечта!
– Мечта – это ничего не делать.
…Отель был большой и с большими претензиями. Его огромная территория с удивительной красоты цветниками, покоилась в аквамариновой чаше безоблачного неба, на самом ее дне. Куда ни глянь, была синь: небо и море. Насчет жары Илья оказался прав: они прилетели днем, в самое пекло, и Маша какое-то время дышала, словно рыба, выброшенная из воды на сушу. Раскаленный воздух быстро заполнил ее легкие, голова закружилась, и она перестала что-либо соображать.
Анкету на ресепшн заполнял Илья, к ней он подошел уже с пакетом, в котором лежали ключи от двухместного номера и карточки, по которым на пляже можно было получить полотенца.
– Идем, – позвал он. – Устала?
– Жарко, – пожаловалась Маша.
– Еще бы! У нас-то дождь со снегом! И не выше нуля! Тебе надо снять свитер и надеть купальник. И все будет хорошо.
«Прямо, как Надя», – устало подумала она, бредя за носильщиком. Пока Илья осматривал номер, она стояла под навесом, разглядывая экзотические цветы какого-то немыслимого, бурно лилового цвета. Растение оплело всю стену и в адской жаре чувствовало себя прекрасно, радуя глаз красотой и свежестью. Маша не могла отвести от него взгляда.
– Маша! Все в порядке, заходи!
Носильщик сунул в карман чаевые и покатил назад. Она вошла в номер.
– Ну, как тебе? – пригладив вихор на макушке, смущенно спросил он.
– Хорошо.
– Смотри, кондиционер, балкон, ванная, фен… Кровать, глянь! – он плюхнулся на кровать и попрыгал на упругом матрасе. – Удобная! А что тебе больше всего здесь нравится?
– Ты!
– Вот он я!
Илья протянул руки. Она упала на кровать, уверенная в том, что он ее подхватит. Такому сильному мужчине можно доверять.
– Устала? – спросил Илья.
Его губы касались ее лица поцелуями легко, словно бабочка крыльями. Время остановилось, они уже никуда не торопились. Маша раскрывалась от этих прикосновений, в точности как бутон розы, в ее жизни всходило солнце, оно теперь было везде, и она, наконец, согрелась и расцвела.
– Я люблю тебя… – прошептала она.
– Мы только приехали…
– Я давно уже тебя люблю.
Он мягко провел рукой по ее волосам и поднялся. Преувеличенно бодро сказал:
– Надо обследовать территорию! Я в душ! Ну и жара здесь!
В номере было прохладно.
Что ж… У нее, в конце концов, есть еще целых десять дней, и, что главное, девять ночей! И поэтому она отступила.
…Все эти десять дней Маша училась быть счастливой. Задача трудная, потому что сама жизнь в огромном мегаполисе к этому не располагает. Времени для счастья просто-напросто нет, есть решенные проблемы, и это приносит удовлетворение на короткое время, до следующей проблемы. Счастлив тот, кто умеет отгородиться стеной, умеет оставить эти проблемы за порогом своего дома, не боится отключить мобильный телефон и пропустить очередной «важный» звонок, а главное, верит в завтрашний день. Вот этой веры больше нет. И трудно объяснить, почему. Возможно потому, что все заменила видимость благополучия, и слишком уж она навязчива.
Маша училась быть счастливой днем сегодняшним. Он, как и обещал, категорически отверг экскурсионные поездки, все, кроме поездок в город, поздно вечером, когда есть на что посмотреть. Когда оживает одна из всеми любимых восточных сказок, и на смену пыльному, изнуряющему дню приходит ночь, с ее бархатным теплом и по-южному глубоким, каким-то особенно черным небом. Тогда и оживают декорации, где главный элемент – огни, много огней. Каскады искрящегося света, энергия солнца, накопленная за день и превращенная в сверкающую сказку. Жизнь на ярко освещенных улицах кипит, на столиках в кафе блестят кальяны, в витринах магазинов восточная роскошь. Это можно продать только ночью. Эти товары сомнительного качества и эти сомнительные развлечения, вообще, весь этот город. Но продают его красиво, с типично восточной витиеватостью, вкрадчиво, но жестко.