– Виноват человеческий фактор.
Но мое имя произнесено не было.
Получив этот бесценный опыт, я воодушевилась. И в роковое воскресенье приложила максимум усилий, чтобы все время быть на виду. Сначала отправилась утром на рынок. Проторчала там до полудня, что я ненавижу всеми фибрами своей души, но мужественно решила терпеть. Я ходила по рынку и всем говорила:
– Здравствуйте!
В конце концов от меня стали прятаться. Зато заметили.
На рынке я встретилась со своими дальними родственниками, которые меня терпеть не могут, поэтому мы сто лет не виделись. Они и на сей раз хотели спрятаться, но поскольку от меня прятались все, то укромных мест на рынке к полудню не осталось. Несчастная мамина родня вышла из мясных рядов на заклание, а поскольку я не собиралась уходить, они на меня тут же наткнулись. В любое другое время я бы отступила, но только не сегодня. Сегодня мне требовалось алиби, поэтому я вцепилась в них мертвой хваткой:
– Плохо выглядите, тетя Поля. Советую вам сменить место работы, неприятности поджидают вас именно там.
С работой у нас в городе туго, поэтому моя двоюродная тетя от горя побледнела как полотно и стала выглядеть еще хуже. С одной стороны, моим пророчествам никто не верит, с другой – они всегда сбываются. Несчастная всерьез задумалась: как быть? Остаться нищей, то есть пойти на биржу труда, или умереть от неизлечимой болезни? Какие такие неприятности я имела в виду?
А я тем временем занялась братом:
– Я слышала, ты дачу достраиваешь, Савва. Вчера во сне я видела пожар. И вот, пожалуйста! Встречаю тебя! К чему бы это?
Мой многоюродный брат стал одного цвета со своей мамой, то есть тоже побледнел. Таким образом я взяла их тепленькими:
– Если интересны подробности, я сегодня зайду. Давно мы не общались, а ведь как-никак родня!
Люди, которые живут в провинции, не только милые и добрые, но еще и очень тактичные. Это москвичи мгновенно отшивают непрошеных гостей:
– Извини, у меня другие планы.
Провинциал так никогда не скажет, тем более родственнику. Родственные чувства для него – святое. Моя тетя не нашлась что сказать, кроме:
– Ну что ж…
И в три часа дня меня ждал жареный гусь. Таким образом они пытались задобрить судьбу в моем лице. Вдруг я передумаю? Все знают: когда я наемся до отвала, мои предсказания делаются не такими уж мрачными. Я начинаю видеть не только глобальные катастрофы, но и свет в конце тоннеля. Я так и сказала, глядя на гуся:
– Если у вас, тетя, сменится начальник, то проблемы, быть может, сами собой рассосутся.
А когда подали шарлотку с антоновскими яблоками, обрадовала брата:
– Может быть, в моем сне горела соседская дача, не твоя. Ваши дома ведь близко друг к другу стоят. Участки-то крохотные, всего по шесть соток. Но ты на всякий случай бди.
Они оба улыбнулись: отлегло! А моя мама сказала:
– Вечно ты придумываешь, Аня.
Вот до чего дошло! Родная мать тоже стала звать меня Аней! Зачем тогда дала мне это красивое редкое имя? Я так и спросила ее по дороге домой.
– Время было такое, – развела руками она. – Все тогда так называли своих детей. Подружка назвала дочку Анфисой, ну и я тоже. Показалось – это красиво.
– А сейчас уже не кажется?
– Аня-то к сердцу ближе. Как-то роднее звучит. А? Дочка?
– Но почему не поступить по-другому? Сделать не так, как все, а как тебе хочется? Взяла бы да назвала меня Аней всему городу назло.
Она задумалась. Признаюсь: мои вопросы зачастую ставят людей в тупик, не только мою маму. Пришлось ответить самой:
– Я поняла: вы сами не знаете, чего хотите. Нет у вас никаких своих желаний, потому что страшно. Все ваши желания – быть как люди. Или не хуже людей. Мне интересно, кто тот человек, на которого все равняются? Эталон, мерило, точка отсчета. Аксенкин? Мэр города? Директор школы Борислав Семенович? Кто он?
– Анечка, что с тобой? – заволновалась мама. – Почему ты так нервничаешь?
– Мне просто интересно. И непонятно. Как можно всю жизнь прожить с оглядкой на людей? Делать не то, что тебе хочется, а лишь то, за что нельзя осудить. То есть ничего не делать. Есть, пить, спать, ходить на работу, которая вся – сплошная скука. Отбывать повинность, одним словом. Вот как так можно?
– Это потому, что ты почти десять лет прожила в Москве, – грустно сказала мама. И добавила: – Но там тебе тоже не понравилось.
– Я по крайней мере живу. Ищу себя, пробую.
– Да тебя весь город называет сумасшедшей, – не удержалась она.
– Они меня просто боятся, – устало сказала я.
От родственников мы отправились на прогулку. Я таскала маму по всему городу, пока на улицах не стало совсем пусто. Но я была уверена: они смотрят в окна. Мама – не алиби, и я это прекрасно понимала. Мне нужны ВСЕ. Весь город. О! Я знаю! Они охотно упрячут меня в тюрьму! Они только об этом и мечтают! Поэтому я всю ночь напролет буду ходить под их окнами. ВСЕ не могут сговориться. Поодиночке ни один из них не захочет стать моим алиби. Но ВСЕ! Куда они денутся? Их главная проблема в том, что они не могут против меня договориться. Этот монолит на самом деле куча наваленных в беспорядке камней. В огромных щелях постоянно гуляет ветер. Это слухи.
Я бы ходила под окнами всю ночь, честное слово! Но мама не выдержала:
– Холодно, Аня, пойдем домой.
Куда деваться? Но в десять вечера я пошла смотреть сериал к соседке по лестничной клетке. И проторчала у нее до полуночи. На сей раз обошлось без предсказаний.
Слава богу, Зиму убили до полуночи. Эксперт так и не смог с точностью определить время. Проклятые мухи! И, разумеется, жара. Но мое алиби оказалось не просто железным, а железобетонным. Я все воскресенье была на виду. У меня за весь день не нашлось ни единой минутки свободной. А ведь до музея еще надо дойти! Это вам не ближний свет! Окраина! Да еще на горе! Ни один человек в городе не видел, как в воскресенье я карабкаюсь на гору. Потому что я этого не делала. Вот так.
Но они вцепились в меня мертвой хваткой. Они – это следователь. Его Величество Дознание. Не Арсений. Тот сразу сказал:
– Лебедёва здесь ни при чем.
Буквально два слова о моей фамилии. Чтобы доказать вам, что я законопослушная гражданка. Не будь я таковой, давно бы подчистила паспорт. Убрала бы две точки над буквой «е». Есть ведь прекрасная, звучная фамилия – Ле́бедева. А я вот Лебедёва! Звучит, согласитесь, простецки и даже вульгарно. И все дело в двух маленьких точках, еле заметных глазу. Убрать их – и дело с концом. Я так и сказала маме.
– Разве нельзя было обойтись без точек над «е», заодно чернила бы сэкономили?
– Как можно, Аня? – испугалась она. – Мы всю жизнь были Лебедёвы. И все знают, что мы Лебедёвы, а не Лебедевы. Все равно ведь так и будут звать. Да еще и посмеются!