– Когда рассказал? – удивился Артем. – Там? Внизу?
– Да. Только вы не поняли.
– Постой-ка… Ты сочинил какую-то нелепую историю. Дай-ка припомнить… Я даже в нее не поверил. Мол, кто-то тонул, а ты не спас. Убил, но не нарочно.
– Это я потом сочинил. Потому что испугался. И вообще… Пошли бы вы все…
– Его надо отвести наверх и положить на кровать, – вздохнула Прасковья Федоровна. – А дверь запереть. Нам все расскажет Даня.
– И в самом деле! – хлопнул себя по лбу Артем. – Я же забыл! Есть человек, который в курсе, кто, кого и за что убивает! Но теперь-то можно пролить свет на эту историю? Когда все закончилось.
– А ты уверен, что закончилось? – загадочно усмехнулся Грушин.
– Уверен, – твердо сказал Артем. – Потому что ты дашь мне сейчас ключ от буфета.
– Значит, вы предлагаете мне открыть еще две карты, – задумчиво произнес хозяин дома. – Шантажируемого и шантажиста. А что мне тогда останется?
– Мы не предлагаем, – поддержала Артема Инга. – Мы требуем. Комедия окончена. Ты запираешь буфет от греха подальше. И вызываешь полицию.
– Предлагаю сделать это после полуночи, – сказал Грушин.
– То есть? – уточнил Артем. – После полуночи ты запираешь буфет? После полуночи нам все рассказываешь? Или полицию вызываешь после полуночи?
– А что решает один час?
– Ничего не решает. Но буфет ты запрешь сейчас, – велел Артем. – Инга права. От греха подальше. Кстати, проверьте: ампула на месте?
Прасковья Федоровна подошла к буфету и протянула руку.
– Стоять! – выкрикнул Артем. – Руки! Руки назад!
– Что? Что такое? – испуганно спросила писательница, отдернув руку.
– Это мы уже проходили. Каждый задерживается у буфета как бы невзначай, а потом выясняется, что пропало орудие убийства! – сказал Артем.
– Но я ничего отсюда не брала!
– Вот и отойдите от буфета! Грушин – ключ!
Тот безропотно полез в карман со словами:
– В конце концов, если у кого-то возникнет потребность убить, в доме полно тяжелых предметов, которыми можно…
– Заткнись, – велел Артем, забирая у него ключ.
Он подошел к буфету и обратился к присутствующим:
– Минутку внимания. Ампула с ядом лежит на месте, целая и невредимая. Кто не знает: цианистый калий на свету разлагается, отсыпать его нельзя. То есть это бесполезно. Прасковья Федоровна, ампула на месте?
– Да. Лежит, – кивнула писательница.
– Целая?
– Да. Абсолютно!
– Я запираю буфет.
Артем повернул ключ в замке, потом для убедительности подергал за ручку. Мол, все надежно.
– Замочек-то можно взломать, – задумчиво протянул Сид.
– А ключик сунуть к себе в карман, – усмехнулся Грушин.
В ответ на его слова Артем подошел к балконной двери и отдернул тяжелую портьеру. Открыл дверь, благо Сид уже поработал над шпингалетами, и они свободно проворачивались в пазах. Потом швырнул ключ в открытую дверь. Внизу еле слышно звякнуло.
– Вот так, – с удовлетворением сказал Артем, закрыл балконную двери и задернул портьеру.
– Ущерб домашнему имуществу, – заметил хозяин дома. – И как я теперь отопру буфет? Вещь-то старинная! Ценная! Из красного дерева!
– Уверен: где-нибудь лежит дубликат. Но не у тебя в кармане. А с тебя я отныне глаз не спущу. Теперь насчет тайны, которую ты собираешься открыть: немедленно говори! Ты слышишь? Тогда мы решим, можно ли отложить визит полиции до полуночи.
– Рьяно ты взялся за дело! – рассмеялся Грушин. – Сразу видно: начальник! Птица высокого полета! Но не все здесь твои подчиненные. Надо бы спросить у них согласия. Доверяют они тебе или не доверяют? Проголосуем, господа?
– Лично мне нравится, как действует этот гм-м-м… руководитель, – сказала Прасковья Федоровна, не решившись назвать Артема «молодым человеком».
– Ничего не имею против, – пожал плечами Сид.
– Артем знает, что делает, – высказалась Инга.
– А ты? Валентин? – обратился к лежащему на полу Грушин.
– Да пошли бы вы все…
– Тренируется, – вздохнул хозяин дома. – Осваивает ненормативную лексику. В тюрьме пригодится. Итак, большинством голосов мой друг получил вотум доверия. Вопрос первый: что делать с Борисюком?
– Его и в самом деле лучше отвести наверх и закрыть в одной из спален, – принял решение Артем. Получив поддержку большинства, он без колебаний взял бразды правления в свои руки. – Пойдут Грушин и Сид.
– Ты же сказал, что отныне глаз с меня не спустишь, – напомнил хозяин дома.
– Сид за тобой присмотрит. А я – за дамами.
– Принято, – кивнул стриптизер и подошел к лежащему на полу Валентину Борисюку. – Ну-ка поднимайся! Давай!
– Постойте-ка! – спохватилась Прасковья Федоровна. – А пистолет?!
И тут все вспомнили, что «Магнум», из которого Валентин стрелял в Ваню Смирнова, по-прежнему лежит там, куда его положил Грушин. На краю стола.
– Черт! – хлопнул себя по лбу Артем. – И в самом деле! Сколько патронов осталось в обойме? Грушин?
– Достаточно.
– Хватит паясничать! Отвечай!
– Магазин шестизарядный. Валентин выстрелил три раза.
– Значит, в нем осталось три патрона. И в самом деле: достаточно!
– Чтобы нас всех поубивать! – взвизгнула Прасковья Федоровна.
– Черт! – повторил Артем. – А я уже запер буфет!
– И выбросил ключ в окно, – напомнил Грушин.
– И куда девать пистолет? – обратился Артем к гостям. – Какие будут предложения?
– Лично я вам доверяю, – повторила писательница. – И только вам. Возьмите пистолет и спрячьте его где-нибудь. Чтобы никто не знал.
– Мать, а вдруг он того? – высказался Сид. – Убийца?
– Но ведь нам и так уже все ясно, – жалобно сказала Прасковья Федоровна. – Убийца известен. Ты и Даня ведете наверх Валентина, наш руководитель идет вниз и прячет пистолет. А мы с Ингой остаемся здесь.
– Итак, Артем Дмитриевич без нашего присмотра, один, прячет пистолет, – констатировал Грушин. – Ибо мы теперь не можем разбиться на пары. Сид запирает Борисюка. Кстати, моя спальня закрывается только изнутри. И Ольгина тоже. Снаружи можно запереть только санузел.
– Ну и заприте этого молодого человека в ванной! – посоветовала Прасковья Федоровна.
– Ну? Ты встанешь наконец? – вновь обратился Сид к неподвижному Борисюку. Тот нехотя поднялся с пола. И зло сказал:
– Сволочи! Вы все отмажетесь, да? Сухими из воды выйдете! Так я и знал! Я сегодня крайний! Сволочи!