Она колебалась. Монти ее не торопил. Их знакомство было неизбежным, оно состоялось. По крайней мере, он избавится от кошмара. Теперь он знает, чего бояться. Вернее, кого. Наконец, Ада Станиславовна решилась и кивнула:
— Хорошо. Я, пожалуй, выпью чашечку кофе.
Монти понял, что кофе — это все, что она себе сегодня позволит. И решил ее не торопить. Он взял женщине кофе, себе сок, они расположились под полосатым зонтом. Ветер был майский, холодный, он заботливо спросил:
— Вам не дует?
— Послушайте… Объясните же мне! — с отчаянием сказала Ада Станиславовна.
— Объяснить что?
— Я на… на много лет вас старше. Скажите, что вам от меня надо?
— По-моему, я выразился достаточно ясно, -удивился Монти. — Несколько дней назад, на Арбате я купил ваш портрет. Не верите — спросите у своего сына.
— Я знаю историю с портретом. Он не стоит пятисот долларов.
— Красота стоит дороже.
— Не надо. Я не наивная девочка. Если вам что-то от меня надо, то знайте: у меня ничего нет.
— Неужели вы думаете, что я альфонс? — Монти рассмеялся.
— Кто же вы?
— Рабочий человек.
Она недоверчиво скользнула по нему взглядом.
— Работа бывает разная, — объяснил Монти. -Но если человек каждый вечер идет на нее и получает в конце месяца зарплату, его никак нельзя назвать альфонсом. К тому же я собираюсь поменять профессию. Скоро я буду моделью.
— Кем?
— Работать в модельном бизнесе. На обложке известного журнала появится мой портрет. Хотите, я вам его подарю? Взамен вашего? С автографом?
— Это похоже на безумие! — простонала Ада Станиславовна.
— А вы никогда не сходили с ума? — его зрачки расширились, взгляд сделался черным. — Всегда холодная, расчетливая. Так? А ваш муж? Вы вышли замуж по расчету? А капельку страсти? Безрассудства? Было или не было? А?
Она тяжело дышала. Монти опустил глаза. Хватит на сегодня. Пытать тем слаще, чем больше сил остается у жертвы. Что толку, если она тут же рухнет без чувств?
— Я отвезу вас, — он поднялся и подал ей руку.
На этот раз она не сопротивлялась. Ее ледяная рука очутилась в его ладони. Монти помог женщине подняться и повел к машине. Оба молчали. Монти довез ее до подъезда и сказал, открыв багажник, где лежали сумки:
— Большое спасибо, но я не могу к вам подняться, чтобы выпить чашечку кофе. Мне надо на работу. Но в другой раз обязательно зайду.
Соседки, сидящие на лавочке у подъезда от любопытства вытянули шеи. Ада Станиславовна на негнущихся ногах шла к двери. Монти улыбался. Душевное равновесие было восстановлено. Он почувствовал вкус крови.
…Через несколько дней он вошел-таки в эту квартиру. В прихожей было темно. Ада Станиславовна не спешила зажигать свет. Монти понял, что она стесняется, и сам потянулся к выключателю. Так и есть. Обои на стенах потертые, потолок в разводах, на стенах влага. В квартире давно уже требуется ремонт. Вот если бы она от него не отказалась, он бы все здесь привел в порядок. На заработанные им деньги.
— Вы живете одна? — спросил он безразлично.
— Нет. С сыном. Он сейчас на работе. — Ему ли этого не знать! — И еще… мой отец. Он в маленькой комнате. Болеет.
Монти прислушался. Из-за ближайшей двери раздался старческий кашель. Потом голос Станислава Казимировича:
— Ада, кто там?
— Это ко мне, папа. — И торопливо: — Пройдемте на кухню.
Кухня была небольшой, как, впрочем, и вся квартира. Монти сразу же понял, что хозяйка Ада Станиславовна плохая. В отличие от ма, у которой все блестит и сияет, а еда вкусная и сытная. Он сравнивал невольно. Здесь все какое-то обезжиренное. И лицо у хозяйки постное. Гладкий лоб без единой морщинки и взгляд, как у древней старухи. Тяжело подниматься, но еще тяжелее падать. Тот, кто никогда не имел ничего, несравненно богаче того, кто все потерял.
— Чай, кофе?
— Чай.
— Вы не любите кофе?
— Нет, — легко соврал он. И положил на стол коробку дорогих шоколадных конфет. Спросил: -А вы любите сладкое?
— Хорошие конфеты, — уклончиво ответила она. И включила электрический чайник.
— Вы не покажите мне квартиру?
— Квартиру? — она слегка удивилась. — Что ж. Пойдемте. Собственно, и показывать нечего.
Она пошла по длинному узкому коридору, Монти следом.
— Ада. Кто там? — вновь раздался голос Станислава Казимировича.
— Это ко мне, папа.
— А чем он болен? — вежливо спросил Монти.
— Господи, да чем только он не болен! — с раздражением ответила Ада Станиславовна.
«Эта женщина никого не любит», — догадался Монти. Против комнаты Станислава Казимировича была еще одна дверь, и он спросил:
— А там что?
— Это мастерская моего сына. Не надо туда заходить! — умоляюще сложила руки она, увидев, как Монти коснулся ручки двери.
— Почему?
— Стас не любит, когда смотрят его работы, -отчего-то шепотом ответила Ада Станиславовна.
— Он пишет только портреты, или…
— В основном портреты. Но… я не знаю, честное слово! Он не любит, когда я к нему захожу.
По тому, как поддалась дверная ручка, Монти понял, что дверь не заперта. «Хотя бы запирал комнату, если прячет свои картины от матери. Почему же она тогда не войдет?». Были вещи, которых он не понимал. Ада Станиславовна жила в большой комнате. По обстановке Монти понял, что гостей здесь не принимают. Они жили не только скромно, но и уединенно. Ада Станиславовна подхватила с кресла какую-то вещь и поспешно спрятала ее в шкаф. Монти деликатно отвернулся.
— Как видите, не хоромы, — с усмешкой сказала она.
— А я не избалован.
— Кто ваши родители?
Ему стоило больших усилий сдержаться. Чтобы не сказать: «А это я у вас хотел спросить». Она, конечно, будет отнекиваться. А когда припрет ее к стенке, безбожно врать. Разумеется, она ни в чем не виновата. А кто виноват? Он? Тем, что не спросил разрешения на свое зачатие? Монти проглотил комок, застрявший в горле, и сказал:
— Родители? Мама на пенсии, отец умер.
— А чем они занимались?
— Она преподавала музыку, а он… Впрочем, неважно. Его уже давно нет. Ну что, пойдем пить чай? С конфетами?
— Ах, да. Чай.
Когда чай был разлит, а конфеты открыты, она сказала:
— Я просто не знаю, чем вас занять. Хотите посмотреть семейный альбом? — в ее голосе была беспомощность. Ада Станиславовна полностью отдавала ему инициативу.