– Где твой?
– В «Конюшне». Крайнее стойло, левый ряд.
– Да ты не переживай.
– Была нужда! После нее он добрее. И кормить не надо.
– Таких вкусных кур, как в «Конюшне», во всей Москве не сыщешь.
– А ты откуда знаешь?
– Да так…
…Игорь Скворцов пришел первым, без пяти шесть. Занят был лишь один столик, или, как здесь говорили, стойло. Он выбрал уютное местечко у окна и стал дожидаться друга. Отсюда хорошо был виден бильярд. Три стола пока еще были свободны, а на четвертом шла вялая игра двух дилетантов. Страсти здесь разгорались ближе к полуночи, когда за дело брались подогретые пивом завсегдатаи. «Чайники» деликатно оставляли им поле боя, занимая места в зрительном зале. Кто не чтил традиции «Конюшни», удалялся принудительно. Два дюжих мужика брали его в тиски и вели «поговорить» на свежий воздух. Разговор был мирный, но без свидетелей. В армии был? Был. Что такое дедовщина знаешь? Знаешь. Вот через годик-полтора станешь здесь своим, тогда поглядим. Может, и в бильярд научишься играть. А пока стой и смотри. Или сиди, пей пиво.
Друг Колька пришел минут через двадцать. Тяжело отпустился на стул, отдышался и подозвал официанта:
– Два пива.
– Голоден? – спросил Скворцов.
– Как волк!
– Тогда куру? Одну на двоих?
– А не мало?
– Креветками добавим. Гулять, так гулять!
– А что празднуем?
– Благодарность от начальства. В приказе.
Принесли пиво. Друзья сделали заказ.
– Два года сюда хожу, а все не могу наесться этих кур, пузо-то, глянь, все растет и растет, – пожаловался Колька. – А удержаться не могу. Почему так?
– На Черном море когда-нибудь отдыхал?
– Было.
– То-то и оно. Югом пахнет. Травами. Отпуском. – Игорь невольно вздохнул. – Повар-то оттуда. Из-под Туапсе. Я его там срисовал лет пять назад. А память у меня редкая. Можно сказать, профессиональная. Он секрет знает. Приправа у него особая. Чуешь, Коля, как пахнет?
– Чую… Аж слюнки текут!
– Для холостяка здесь рай.
– Опомнись! Тут половина женатиков!
– Ну, эти не ужинать сюда приходят. Их и дома неплохо кормят.
– Таких кур, как здесь, во всей Москве больше не сыщешь… Тоскуешь по семейной жизни, значит? По глазам вижу: тоскуешь. Зря. Это я тебе говорю, как человек, пять лет проживший в законном браке, под одной крышей с редкостной дрянью. Ну, Гарик, дернули? За благодарное начальство!
– Э, нет. За начальство я пить не буду. Плохая шутка.
– Давай тогда за успех операции. За которую тебе вынесли благодарность.
– Это дело другое. Будем!
Принесли еще пива, а минут через сорок и курицу. Никто никуда не торопился. На огромном плазменном экране звезды мирового футбола показывали класс, зал постепенно заполнялся людьми, теперь все четыре бильярдных стола были заняты. Слегка захмелевший Скворцов внимательно следил за игрой.
– Коля, ты глянь! Баба играет в бильярд! Каким ветром ее сюда занесло?
– Эмансипация, – пожал плечами друг. – Кстати, неплохо играет.
– И сюда они добрались!
– Эмансипация, – повторил друг Колька.
– Я на днях смотрел по «Спорту» «Мисс Бильярд». И понял одну важную вещь… – Скворцов отхлебнул из огромной кружки пива.
– Какую?
– Что главное в женском бильярде.
– И что?
– Декольте. Она ж каждые пять минут ложится грудью на стол! А задача камеры не пропустить момент удара кия по шару. И вот пока она к нему готовится…
– Понятно: все можно рассмотреть.
– Именно!
– Ну и как тебе зрелище?
– В том-то и дело, – Скворцов сделал большой глоток. – Ничего интересного. На них были свитера с высоким воротом. И жилетки. Это неправильно. Хотя, был один интересный момент. Когда она легла на бортик. Натурально легла! А правую ножку кокетливо в сторону отставила.
– Попала?
– Куда?
– В лузу?
– Попала мне в самое сердце. Я даже написал на сайт турнира «Мисс Бильярд», чтобы увеличили призовые. Говорят, что женщинам, играющим в бильярд, мало платят. Потому туда красивые и не идут. Блондинки, 90–60–90. Я теперь уверен: этот вид спорта надо развивать! Ты бы видел, какие у них ногти!
– Гарик, а при чем здесь ногти?
– Как при чем? – заволновался Скворцов. – Как это при чем? Как сексуально смотрится бильярдный кий меж тонких женских пальчиков с длинными накрашенными ногтями! И как эротично они изгибаются!
– Женщины?
– Пальчики! Надо подать идею Сане – Коренному. Чтобы вместо футбола показывали бы женский бильярд.
– Гарик, тебя же съедят!
– Не съедят, когда увидят, что это такое.
– Меж тем, дамочку с бильярда уже вынесли.
– И где она? – закрутил головой Скворцов.
– Ушла. Поняла, что женщинам здесь не место.
– Зря ты так. Мы ж не шовинисты.
– «Конюшня» – место, где мужчины отдыхают, – заупрямился друг Колька. – А для романтических свиданий есть другие места.
– На вывеске же не написано «Только для мужчин».
– А жаль. Я знаю: они ходят сюда днем, – мрачно сказал Колька.
– Днем?
– Именно. Мне бывшая сказала: «Знаю я твою „Конюшню“! Мы хорошо посидели там с девчонками Восьмого Марта, год назад». Ты слышишь? Они здесь отмечали женский праздник! До чего дошло, а? С этого все и начинается. Они сюда ходят, и им здесь нравится. Сейчас они ходят днем, а что будет потом? Потом нам будут показывать женский бильярд. А потом они придут его смотреть. Придут вечером. И останутся. Навсегда.
– Да успокойся ты! Я ж пошутил!
– Плохие шутки.
– Еще пива?
– Да!
Молча, выпив еще одну кружку пива, Колька почти спокоился и, глядя на друга соловыми глазами, велел:
– Ну, а теперь рассказывай.
– Что? – вяло, спросил объевшийся Скворцов.
– За что тебе вынесли благодарность?
– Благодарность? Благодарность мне вынесли… Все ж таки, мы его переиграли. Бляху.
– Ты переиграл.
– Психологи.
– Нет, ты! – стукнул кулаком по столу Колька.
– Чего орешь? Все живы, здоровы, и, слава Богу. История закончилась.
– Я все ждал: когда ж тебя по телевизору покажут?
– А при чем здесь я?