– Вот и славно!
– И вас могу захватить, – повернулся к Кольке Артур Германович.
– Я живу в двух шагах, – буркнул тот. – Как-нибудь сам.
Леночка проворно начала собирать со стола посуду.
– Я помогу, – вызвался Колька.
Едва они скрылись на кухне, Артур Германович уселся на диван, рядом со Скворцовым и с нажимом сказал:
– Вы должны понимать, что в нем говорит обида.
– В нем, это в ком? В Павлове?
– Да. Типичная история: жили-были два приятеля, у одного жизнь сложилась, а у другого нет. Один добился всего, чего хотел, а другой…
Вошла Леночка, взяла со стола грязные тарелки. Едва она ушла, Артур Германович продолжил:
– Юра – типичный неудачник. И не я в этом виноват. Его характер. Лично я ему ничего плохого не сделал. Обстоятельства так сложились. Вопрос об увольнении сотрудников решает руководитель проекта.
– Вот как? А я думал – хозяин фирмы.
– Если для успеха дела надо заменить сотрудника, который тормозит процесс, личная симпатия тут ни при чем. Юра просто зарвался. Всем говорил, что мы вместе учились, вместе начинали, мы, мол, друзья, чуть ли не компаньоны, и поэтому никто не посмеет его уволить. Даже если он с утра до вечера будет бить баклуши.
– Факт компаньонства документально не подтвержден, как я понимаю?
– О чем вы говорите?! Он пришел на все готовое!
– В итоге вы коллекционируете квартиры, а у Павлова, как я понял, до сих пор нет своего угла?
– Он – типичный неудачник. И все, что он говорит…
Опять появилась Леночка. Очаровательно улыбнулась и спросила:
– Артур, я вас задерживаю?
– Я подожду.
Она взяла со стола остатки грязной посуды и исчезла. Колька в комнате так и не появился.
– Не надо этому верить, – закончил свою мысль господин Филинн, едва только Леночка ушла.
– Простите, я упустил мысль. Не надо верить Павлову? Следовательно, он лжет?
– Скажем так: преувеличивает. Стандартная ситуация: человек зарвался, обленился и перестал работать. Держать такого сотрудника нерентабельно. На него постоянно жаловались. И в самом деле: почему за нерадивого сотрудника должны делать работу другие? Ведь деньги-то за это получает он!
– Хорошо, хорошо. Вы меня убедили.
– Я готова! – сказала заглянувшая в комнату Леночка.
– В общем, вы меня поняли, – с этими словами Артур Германович поднялся и направился к выходу. Хлопнула дверь.
– О чем речь? – спросил Колька, едва красавица блондинка и господин Филинн ушли.
– Наконец-то избавились! – с чувством сказал Скворцов. – Теперь я могу спать спокойно. Все, что мог, я для нее сделал. Она села к нему в машину, предварительно продемонстрировав свои кулинарные таланты. А речь, кстати, шла о Павлове. Мне прямо-таки не терпится посмотреть продолжение видеозаписи!
– Что тебе сказал Филин? – спросил Колька, развалясь на диване.
– С двумя «н».
– Без разницы. Что он тебе сказал?
– Что Павлов – типичный неудачник.
– Послушать Филина – так мы все неудачники. Все, кто в Куршевель на Рождество не едет. Ты, кстати, не едешь?
– В моем личном самолете руль заклинило. Говорят, что к Новому году починить не успеют. Поэтому здесь остаюсь.
– А мне хозяин сказал: «Николай, никому кроме тебя не доверяю. Береги мое имущество, пока я буду своей ж…й Швейцарские Альпы полировать». И я милостиво согласился.
– Давай Павлова послушаем?
– Давай.
Скворцов потянулся к пульту. Вновь хранилище, Алла Ивановна и Юрий Павлов.
– …и поначалу все было хорошо. Мне даже удалось скопить кое-какие деньги. Разумеется, я мечтал о своей квартире! Фирма мне оплачивала съемное жилье. Правда, поначалу, когда все только-только начиналось, полностью, а потом только половину. Артур, зная, что у меня есть свободные деньги, сказал: «Зачем тебе класть их в банк? Неси ко мне, у меня надежнее. И процент я дам больше. А деньги вложу в наше общее дело». Он так и сказал: «В наше общее дело». Ну, как я мог не согласиться?
– Про деньги Филинн ничего не говорил, – заметил Скворцов.
– Складно бает, – заметил Колька. – Как по писанному.
– А потом грянул дефолт, – вздохнул Павлов. – Квартиры резко упали в цене, и я обрадовался. Если учесть набежавшие проценты, денег у меня хватало на двухкомнатную! Я пошел к Артуру и попросил его вернуть сумму, доверенную ему на хранение вместе с процентами.
– А расписку он тебе давал? – спросила практичная Алла Ивановна.
– В том-то и дело! Не было никакой расписки! Ведь мы были друзьями! Артур сказал: «Времена сейчас тяжелые, сам понимаешь. Деньги из дела я вынуть не могу. Придется подождать». Вот так я потерял квартиру.
– Он тебе их так и не вернул? – всплеснула руками Алла Ивановна.
– Почему же? Вернул, – усмехнулся Павлов. – Все до копеечки, и с процентами. Через пять лет, когда уволил меня с фирмы. Но цены уже были другие. Я смог купить только комнату в коммуналке, но при разводе и ее вынужден был оставить жене и сыну. А сам до сих пор угол снимаю.
– И ты называешь его своим другом?! – вскричала Алла Ивановна.
– Поначалу я его ненавидел, – вздохнул Павлов. – Так ненавидел, что… Даже убить хотел. Мечтал, как встречу его в темном переулке, наставлю пистолет и спрошу: «Страшно тебе? Все понял? Это я тебя убиваю, Юра Павлов! Неудачник! Ты, такой крутой, такой богатый и умный, умрешь от руки неудачника!». Глупо, конечно. И смешно… Теперь мне смешно, а тогда… Я долго мыкался без работы, жена меня без конца ругала. В общем, вся жизнь под откос, как мне тогда казалось. Но прошел год, другой, третий… Жизнь кое-как наладилась. Я устроился на работу, потом сменил ее на другую. Денег таких я, конечно, больше не видел. И должность у меня была, принеси-подай. Но главное, квартира. Как вспомню, за сколько мне в девяносто восьмом двушку предлагали…
– Понимаю, – вздохнула Алла Ивановна.
– Я когда встретил его у банка, почти месяц назад, сам себе удивился, – продолжал меж тем Павлов. – Смотрю на него – и ничего не чувствую! Ну, ничего! Столько событий было за эти годы… Наслоилось одно на другое, уж и не вспомнишь, с чего все началось. Вижу, и Артур ко мне присматривается. Он сам предложил: пойдем, посидим где-нибудь…
– Типичный базар, – прокомментировал Колька. – Мужик бабу охмуряет, на жалость давит. К делу отношения не имеет.
– У тебя как со временем?
– Ну, сутки я здесь не высижу. Спать охота.
– А сутки и не надо. Ты прав: их треп никому не интересен.
– Давай-ка, посмотрим, как ломали стену.