– Лапонька, я и не знал, что ты у нас вся такая правильная, – прищурился нарколог. Его лицо стало злым. – Не по понятиям живешь, Любовь Александровна. С подружкой тебе повезло – это да. Потому как без нее ты ноль без палочки. Кто бы тебя знал без этих эфиров?
– Хамите, Василий Федорович!
– Сначала ты мне нахамила. Я тебе честь оказал, а ты мне в душу плюнула.
– Я же сказала, что не свободна!
– А я тебе что предлагал? Чаю попить.
– В сауне?!
– А ты та еще штучка, – мгновенно выкрутился Василий Федорович. – Будто я не знаю, чем ты раньше занималась!
– Чем?
– В саунах подрабатывала с ВИП-клиентами. Тебя даже по ящику показывали вместе с твоей знаменитой одноклассницей. Обе вы шлюхи.
– Мы разоблачили банду преступников!
– Ага. Банду. Тебя из сауны голой вытащили. И мужики были в одних простынях, трусов под ними не наблюдалось. Расскажи еще, что вы в таком виде симпозиум проводили. А мной, значит, брезгуешь.
Она изо всех пыталась сдержаться.
– Василий Федорович, мне бы хотелось, чтобы наши отношения остались чисто деловыми. Я благодарна вам за оказанную честь, но меня и в самом деле ждут. Всего хорошего.
– До свидания, Любовь Александровна, – прошипел нарколог.
Любе стало не по себе. Да, он вовсе не мстителен, но обида обиде – рознь. Когда Люба назвала Василия Федоровича шарлатаном, это было далеко не так чувствительно, как отказ провести с ним ночь. По лицу нарколога читалось, что он еще не встречал такого решительного отпора, он и победы свои тщательно калькулировал. Подкатывался только к тем женщинам, в ком был уверен на сто процентов. А тут просчитался! Теперь начнет гадить той, кто его отвергла. Надо защищаться, поэтому, выйдя из дверей клиники, Люба достала мобильник и набрала номер Стаса. Он ответил сразу:
– Здравствуй, солнце мое.
От его голоса у нее на душе потеплело.
– Стас, можешь сделать мне одолжение?
– Приехать за тобой на такси?! Сейчас?! Ты что, телик не смотришь?!
– Представь себе, не смотрю!
– Хотя бы новости смотрела, дорогая! Москва стоит в мертвых пробках, несмотря на то что на дворе ночь. Извини, но я не могу достать вертолет. Моя фамилия не Абрамович.
– Я не об этом прошу. Ты хотя бы выслушай меня для начала.
– Я весь внимание.
– Ко мне тут клеится один тип. Такой мерзкий, ты себе не представляешь!
– А что ты понимаешь под словом «клеится»? – осторожно спросил Стас. – Он открыл перед тобой дверь в магазине или уступил место на парковке? Если второе – тогда серьезно.
– Он пригласил меня в сауну!
– О как! И ты была такая дура, что отказалась? А вдруг это твоя судьба?
– Ты можешь говорить серьезно? – рассердилась она. – Мы с этим человеком вместе работаем. В одном здании. Мне часто придется с ним видеться, поэтому я хочу, чтобы вопрос был снят. Иначе мне придется сменить место работы.
– И что я должен сделать? – уже серьезно спросил Стас.
– Не знаю, но он должен от меня отстать – раз. И два – не пытаться мне напакостить.
– То есть я должен его напугать?
– Именно! – рявкнула она.
– Здорово же он тебя достал. А ты, кстати, где?
– Я еще на работе. Беседовала с Ольгой Ивановной.
– И как? Узнала что-нибудь?
– Что-нибудь узнала. Но я тебе это скажу не раньше завтрашнего дня и только после того, как ты поставишь хама на место.
– Понял, – грустно сказал Стас. – Ты стала такой же, как все. Тебе тоже от меня что-то надо.
– Не паясничай. Все, пока.
– Доберешься до дома – позвони. Как-никак, ночь на дворе. Я за тебя беспокоюсь. – Он дал отбой.
Люба коротко вздохнула и, подняв воротник, зашагала к метро. Ее машина осталась на парковке. Она была там не одинока. Рядом обледенелой горой возвышался джип Василия Федоровича.
Несмотря на позднее время, народу в подземке оказалось полно, в основном молодежь. Им было весело, некоторые держали в руках открытые банки с пивом. На теток вроде Любы они смотрели насмешливо, но не трогали. Шуточек не отпускали и из вагона откровенно не выживали.
Дорога до дома заняла у нее полчаса. Она даже решила отныне добираться до работы на метро, а не на машине. В самом деле, что за дурь – стоять больше часа в пробке лишь потому что в машине ехать комфортнее и сидя, а не стоя? Полчаса можно и потерпеть.
Смешавшись с толпой, Люба шагнула на эскалатор. Скорее наверх, домой, в теплую квартиру, на диван перед телевизором! Навстречу ехали одетые в куцые курточки и линялые джинсы парни и девушки, они словно и не чувствовали холода: без шапок, без перчаток. Молодежь гоготала, целовалась, махала руками, что-то громко обсуждая. Редко попадались люди среднего возраста, нарядно одетые и тоже оживленные. И вдруг эскалатор, на котором ехала Люба, встал. Молодежь напротив дружно заржала. С соседнего эскалатора начали свистеть, махать руками и орать:
– Эй вы, лохи! Топайте пешком!
– Так вам и надо!
Толпа была единодушна. Те, кто ехал вниз, обрадовались, что взбирающимся наверх теперь придется попотеть. Люба вместе с товарищами по несчастью поплелась по ступенькам.
– Лохи! – неслось вслед.
– Лузеры!
– Что за хамство! – сказала женщина, за которой, задыхаясь, шла Люба.
– Что вы хотите, самолеты падают, – вздохнул мужчина с видавшим виды портфелем.
– Да я не про технику.
– И я про них. Про людей.
– Вы что, молодыми не были? – раздалось сзади. – Веселятся ребята. Шутят.
– Злые у них шутки!
– На себя посмотри…
Дискуссия оборвалась на верхних ступеньках. Дальше каждый был сам по себе. Люба подняла воротник и шагнула под ледяной дождь. Она вдруг вспомнила жену каменщика, неизлечимую алкоголичку, и ей тоже захотелось напиться вдрызг.
Встала она с тяжелой головой. Атмосферное давление резко упало, над городом нависли тучи, за окном по-прежнему моросил дождь. Дороги превратились в каток. Это стало темой дня. Страна, ликуя от восторга, смотрела, как москвичи стоят в мертвых пробках. Так вам и надо, лузеры! А у нас денег столько нет, зато погода хорошая!
«Вчерашняя сцена в метро, только масштаб побольше», – подумала Люба. На телевидении знали, как поднять людям настроение.
Она по привычке смотрела утреннюю информационную программу, ожидая, когда закипит чайник. Все было как всегда. Любу давно уже мучил вопрос: почему при установке на позитив все новости, как на подбор, из области ночных кошмаров?