– Скажите, с каким чувством вы едете на свидание к своему Глебову?
– Мы живем вместе.
– А вот я, представьте себе, замужем. До недавнего времени была. И не могла по этой причине жить со своим молодым любовником в одном доме. Мне нечасто выпадают маленькие радости, и когда я получаю возможность удовлетворить свой сексуальный аппетит, я волнуюсь. По-моему, это естественно. Когда я ехала в тот коттеджный поселок, я думала о любви, и мне было наплевать, попался ли кто-нибудь навстречу. Да, потом я затаилась, но это другая история. Я уже была на его территории, я говорю о своем любовнике, и мне не хотелось, чтобы кто-то увидел, в какие именно ворота въехала моя машина.
– Что ж, логично.
– И я так думаю, – она спокойно допила свой кофе.
– Больше вам Удоев ничего не предлагал?
– Вы опять меня допрашиваете. Я не обязана отвечать, – твердо сказала она.
– Извините.
– Почему вы не признаетесь в убийстве?
– И в самом деле, почему?
Я встала. В доме был идеальный порядок. Точь-в-точь как у меня. Я не люблю, когда повсюду разбросаны вещи. Мое зеркальное отражение тоже встало. Мы были одного роста. Не знаю, садится ли она на шпагат, но в теннис играет уж точно. Но не с Александром Ивановичем Козелковым. Хотя могла бы. Случайная встреча на корте вместо случайной встречи в банке. Саша наверняка ведь тоже искал свидетеля.
Я решила соблазнить ее мужа. Бывшего. Мне казалось, что именно здесь зарыта собака. В доме, по которому бегает большая дымчатая кошка. Мне сообщили сейчас что-то очень важное. Подвели к окну и сняли с глаз повязку. И в них ударил свет. Но я пока ничего не вижу, потому что он слишком яркий, а глаза привыкли к темноте. Но пройдет немного времени, и я буду видеть лучше, чем раньше.
Мы зеркально поправили волосы, она прядь на левом виске, я на правом. Георгина Георгиевна и Дионисия Денисовна. Забавно. Забыла сказать, ее фамилия Давыдова. Следовательно, ее отец зовется (или звался) Денисом Давыдовым. Был такой поэт-гусар. Господи, что я говорю? Это же ее фамилия по мужу!
– Дионисия, а как фамилия вашего мужа?
– Зачем вам? Хотите его навестить?
– Нет, я просто подумала, что если вы носите девичью фамилию, вашего отца зовут Денис Давыдов.
– А ведь и в самом деле! У мужа не слишком благозвучная фамилия. Веревкин. Дионисия Веревкина звучит совсем уж уныло. В то время как Дионисия Давыдова вполне сносно.
– А Дионисия Денисовна Давыдова и вовсе великолепно!
– Не подлизывайтесь, – погрозила она пальцем. – Мы с Эльбой вас проводим.
Я какое-то время стояла на крыльце и смотрела на ее машину. По крыше бирюзового джипа словно прошлась огромная кошка. Потом я сообразила, что это тоже аэрография. Следы той нарисованной кошки, что разлеглась на капоте. Весьма интересный дизайн.
– Зато не угонят, – сказала Дионисия.
– Ах, вот для чего… А на запчасти?
– Это же экзотика, – усмехнулась она. – Таких машин немного. И цвет редкий. В каталоге его не было, перекрашивали на заказ. Мне хотелось чего-то необычного, такого же, как мое имя.
– Вам это удалось.
Я с глубоким вздохом спустилась с крыльца, так ничего и не добившись. Дионисия – это скала. Такая же, как я.
Мне ничего не оставалось, как распрощаться. Возможно, мы еще увидимся. На суде. Но очень бы этого не хотелось. Всю жизнь я царила с мыслью, что одна такая. Оказалось, нет. Я проиграла в одну калитку, одно утешение, что самой себе.
Говорят, когда супруги расходятся, муж уходит в никуда, а жена к другому. Я где-то это читала, но, возможно, времена тогда были другие. Сейчас достойных мужчин очень мало, а женщины так активны, что моментально подбирают все, что с чужого воза упало. Да и воровством не брезгуют. Женщина атакует, мужчина уходит в глухую оборону. Забивается в раковину, а она сует туда свое копье. Потом с криком пронзает добычу и тащит ее в свою нору. Посмотрите на современную рекламу косметики: это же точь-в-точь боевая раскраска вождей. Мирной ее уж никак не назовешь.
На войне как на войне. Я удлинила ресницы, добавила объема губам, увеличила грудь бюстгальтером с накладками и встала на каблуки, чтобы быть выше ростом. Моя красота, получив дополнительные мощности, танком проехалась по парнишке, пытавшемуся перехватить место на парковке, и убила наповал швейцара, который открыл мне дверь. Они просто остолбенели, и я заполучила лучшие парковочные метры и лучший столик. У окна. Ведь я сидела в засаде. Мужа Дионисии я перехватила на бизнес-ланче и намекнула, что могу оплатить счет. Заодно предложила перейти на этаж выше, где уже нет дешевых комплексных обедов, зато столы застелены хрустящими, как свежевыпавший снег, накрахмаленными скатертями, а в меню отличный выбор спиртных напитков. Офис господина Веревкина находился почти в самом центре Москвы, и я тут же подсчитала, во сколько ему обходится аренда. Да, обед должен быть достойным, чтобы он мне хоть что-нибудь рассказал.
– Здравствуйте, я от вашей жены, – моя улыбка была непринужденной.
– И что ей нужно?
– Не ей, а мне. Но, быть может, мы обсудим это за обедом?
Забыла сказать: я взяла больничный. Мое появление на работе вызвало бы у коллег бурю эмоций, и по университету пошли бы нежелательные для меня толки. Для таких случаев и существуют знакомые врачи. Да, они берут деньги за липовые справки, но это ведь такие пустяки по сравнению с откатами, которые требуют наши чиновники, что даже взяткой их назвать язык не повернется. Это просто удобный способ решить свои проблемы, не теряя работы. Потому что работа все проблемы решить не может, за нее почти никогда не платят столько, сколько она на самом деле стоит. И врачи, которые это прекрасно понимают, тоже не считают за взятку деньги, полученные за липовый больничный. Они тоже решают проблему невыплаченных кредитов, не теряя насиженного места. Порочный круг. И не в моих интересах его рвать. Проще воспользоваться, чтобы посидеть в ресторане с господином Веревкиным.
И поработать дома над очередной научной статьей для толстого журнала, которую я давно уже задолжала. Мысли мои сейчас заняты другим, но для того, кто набил руку, написать что-нибудь заумное не проблема. Гуманитарной наукой заниматься просто. Надо лишь понятные всем вещи называть словами, которые большинству людей неизвестны вообще. А известны только посвященным. К примеру, все говорят: «Сейчас невозможно обойтись без компов». В переводе на язык научной статьи это звучит так:
«В эпоху постмодернизма информационные технологии имеют определяющее значение». Вот вам и первая фраза. Следующая должна быть вообще никому не понятна. «Всякое общество производит дифференциацию, а продуктивистская система доводит эту вынужденную стратификацию до абсолютной крайности». Как-то так. Кто не знает кодовых слов, подумает:
– О-о-о! Какая она умная!