— Я понимаю Воронова, — сказала Елизавет Петровна. — Вина в подвалах его замка теперь много. И арманьяки в том числе. Не удивлюсь, если готовится штурм, местные давно уже точат зуб на вороновские погреба. Погоди, не вылезай из машины.
Он уже и сам слышал собачий лай. Глянул в окно: порода бойцовская, злая. Дюжие охранники поспешно отзывали собак, а из парадного, как черт из табакерки, выскочил мужчина средних лет с прилизанными волосами, одетый, несмотря на холод, в белоснежную рубашку и при бабочке. Стоял, дожидаясь, когда они подойдут.
— Дмитрий Александрович ждет гостей в приемной на первом этаже. Позвольте, я вас провожу.
— Я знаю, где это, — резко сказала Елизавет Петровна. — Отгоните мою машину, а дорогу я найду сама. Пошли, Мишель.
Мужчина направился к машине, он же невольно поежился: холодно, а этот в одной рубашке. Пиджак бы накинул, что ли.
— Это дворецкий? — спросил у напряженной спины Елизавет Петровны.
— Сомелье, — бросила та. Каблучки ее туфелек отбивали на мраморных плитах пола барабанную дробь. По длинному коридору с высоченным потолком разносилось эхо, и казалось, здесь проходит взвод барабанщиков, хотя на самом деле шла одна-единственная женщина. Но зато какая!
— Как-как? — переспросил он.
— Эксперт по вину.
— Эксперт по вину у Воронова в лакеях?
— У Воронова много странностей. Да, ему прислуживает сомелье. Зигмунд, кажется.
— Какое странное имя, — пробормотал он.
— О! Ты еще не слышал имени его жены! Кухарка, кастелянша и экономка в одном лице. Женщина с высшим образованием, между прочим. И вроде бы даже с ученой степенью…
Пока Елизавет Петровна это говорила, он осматривался. Не по себе. Откровенно не по себе. Замок был мрачен, как и место, где он находился. Или это были впечатления ноября? Влияла погода, унылый пейзаж и, разумеется, дождь. А летом здесь, должно быть, дивно. Барабанная дробь смолкла. Елизавет Петровна сама распахнула двери в приемную.
«Все берет на себя, — уныло подумал он. — Не надорвется ли?»
— Дима, здравствуй! Как я рада тебя видеть!
Елизавет Петровна уже подставила щеку хозяину замка, и тот равнодушно прикоснулся к ней губами, после чего тут же отстранился.
— Позволь тебе представить, — она обернулась и поманила его пальчиком. — Михаил Андреевич, начинающий миллионер и… коллекционер! Нашему полку все прибывает. Я взяла на себя смелость привезти его сюда…
— Очень приятно, — оборвал Воронов.
Он невольно вздрогнул: Ворон! Черный, мрачный. Это лицо когда-то было красивым. Резкая глубокая складка залегла над переносицей, виски поседели, рот отвердел. Взгляд какой-то тоскливый, страдающий.
— Разрешите вам представить остальных гостей, Михаил Андреевич, — сухо сказал хозяин. — Иван Таранов, ну, скажем, бизнесмен. И Федор Иванович.
— Коллекционер, — поспешил с комментариями Сивко. — Просто коллекционер.
— У нас закрытое заседание клуба, — пояснила Елизавет Петровна. — Только для избранных. Не хватает только…
В этот момент в коридоре что-то зазвенело, похоже, упал канделябр, потом пахнуло сладкими духами, и в приемную ворвалась ослепительная блондинка. «Может быть, это и конструктор, — подумал он, глядя на женщину, — но сборкой занимался далеко не ребенок. И большой любитель порнографии. Хорошая работа!»
— А вот и Бейлис! — с энтузиазмом сказал Иван Таранов и нетерпеливо шагнул к блондинке.
«Любитель прекрасного пола», — тут же отметил он.
— Ой, я опять пришла последней!
— Милочка, мы к этому давно уже привыкли, — кисло заметила Елизавет Петровна, с неприязнью глядя на блондинку. Потом взгляд ее уперся в безупречный пробор Таранова, склонившегося над ручкой красавицы.
— С чего начнем, господа? — спросил хозяин. — С осмотра достопримечательностей или с ужина?
— Есть хочется зверски! — распрямившись, заявил Иван Таранов. — Ты, Воронов, живешь в такой глуши! Пока добирался до тебя, проголодался, как волк! А погреба осмотреть мы всегда успеем.
— Я бы чего-нибудь выпила, — заметила Елизавет Петровна. — Хотя бы аперитив.
— Ну зачем же аперитив? — усмехнулся Воронов. — Можем начать с основного блюда. С главного напитка нашего вечера. Никто не хочет переодеться? Зигмунд покажет ваши комнаты. Сейчас он разносит багаж.
— Я остановлюсь там же, где и всегда, — поспешно сказала Елизавет Петровна.
— Твоя комната, Лиза, уже готова. Рядом будет находиться наш юный друг. — И Воронов посмотрел на него с усмешкой.
— Это не обязательно, — отрезала Елизавет Петровна.
— Я, как гостеприимный хозяин, постарался все предусмотреть. Ведь я тебя знаю столько лет, — с намеком сказал Воронов. — Твои милые привычки. Ну, так что?
— Я хочу переодеться! — заявила Бейлис. — В вечернее платье! Раз это ужин!
— А это, извините, что? — уставилась Елизавет Петровна на ее глубокое декольте. — Я понимаю, милочка, у вас с собой мешок нарядов и вам непременно надо их продемонстрировать. Ведь вы теперь вдова, — глубокомысленно заметила она.
— Где моя комната? — нетерпеливо спросила Бейлис, проигнорировав колкость.
— Эстер Жановна вас проводит.
«Эстер Жановна! Да уж, это куда круче Зигмунда! Где Ворон их откопал? Сразу видно, что хозяин замка большой оригинал» — думал он, подходя к дверям своей комнаты. Елизавет Петровна вошла в соседнюю со словами:
— К ужину спустимся вместе. Я тебе постучу.
«Да, это хоромы!» — невольно вздохнул он, осматривая комнату. Обстановка была выдержана в классическом стиле, причем под старину, кожаная обивка кресел потерта, позолота местами облупилась. Потолки высоченные, было ощущение, что при помощи машины времени отсчитал назад пару-тройку сотен лет. Но, толкнув дверь смежной комнаты, он увидел роскошную и вполне современную ванную. Потом подошел к окну. Вид открывался великолепный, летом здесь и в самом деле было красиво. Огромное поле, за ним лес: хоровод белоствольных березок на опушке, а за спинами русских красавиц зеленые широкие плечи молодцев — елей. Немного солнца, и ощущения будут иными. Это вам не Европа, это масштаб! Матушка Русь, женщина не привередливая, лаской и заботой не избалованная, но зато ее величественная красота повергает в трепет. Здесь можно только преклоняться, припасть к стопам и полюбить беззаветно. Ее потому и не сватают, что ровни ей нет.
И вдруг — замок! Французское вино в подвалах! Неудивительно, что Ворона не любят и не понимают. Здесь все это без надобности. Латифундист, понимаешь, нашелся!
Смеркалось. Его ждет либо поздний обед, либо ранний ужин. Он отошел от окна и открыл дорожную сумку. Надо ли переодеваться? Пожалуй, что надо. Багаж уже в комнате, костюм висит на плечиках в шкафу. Здесь стараются предугадать малейшее желание гостей. Он подошел к зеркалу в тяжелой бронзовой раме, пригладил чуть растрепавшиеся волосы, приложил к рубашке галстук. Этот или другой? А Сивко-то по-простому, в свитере и темных брюках. Правда, в вырезе углом виднеется белоснежная сорочка и тот же галстук. Зато Иван Таранов — орел! Богат, красив, импозантен. И костюмчик на нем сидит как влитой. Как метко охарактеризовала его Елизавет Петровна, «мужчина таранного типа». Стенобитное орудие. Императорский апломб, океан амбиций и бездна тщеславия. Но все по месту. Состояние-то у него, по слухам, колоссальное. Потому и гарем может себе позволить. Опять-таки, по слухам.