Ночью к ней в квартиру заявился следователь. Она сообщила ему о трагическом случае на автостоянке и предупредила, что уедет из города на опознание.
— Понимаю, — сказал следователь точно так же, как и журналистка с телевидения. И добавил: — Конечно, конечно. Но ваши показания очень важны для следствия, и…
— Я ничего не видела. Выстрелам, раздавшимся во дворе, значения не придала. Мальчишки часто бросают петарды. И еще такие штуки. Ну, которые свистят. Или, скорее, пищат. А потом взрываются.
— Понимаю.
— Только когда позвонил шофер, я выглянула во двор. Дальше вы все знаете.
— Ну, все-таки. Вы ведь зайдете ко мне? -уточнил следователь.
— Ну, разумеется. Как только вернусь. Если разрешит врач, — поспешно добавила она. — Я в таком состоянии, что…
— Понимаю, — в третий раз сказал следователь, и они расстались.
В пять утра Геля встала, разбитая, уставшая, но готовая к решительным действиям. Первым делом — проявить пленку. За хорошие деньги это сделают быстро. Насчет темы: любительский спектакль, так и скажет фотографу. Надо еще навести справки о пансионате «Большая Медведица». О «Южной ночи» наслышана от Эли. Это было несколько лет назад, еще до Кости. Вернувшись оттуда, сестра взахлеб рассказывала о южных приключениях. И как проехать к пансионату — тоже. Геля собиралась туда с… Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Если Эля хотела перейти в «Большую Медведицу», значит, та находится где-то поблизости. Найдет. Это просто. Марат — вот что сложно.
И она позвонила Ренату. Сообщила, что отправляется опознавать тела погибших.
— Мне приехать к тебе? — спросил Ренат.
— Нет, — испугалась Геля.
— Но я хочу тебя увидеть!
— Встретимся на шоссе. На автобусной остановке. Чтобы не путаться — там же, где вчера. И, пожалуйста, больше ничего не говори.
Она боялась прослушивания. Сейчас надо быть очень осторожной. Ведь она теперь — наследница Константина Дурнева. Единственная, ибо не сомневалась, что Марат на ее условия согласится. А там…
Она положила в сумочку пистолет. Теперь главное — снимки. По пути найдет, где их проявить. И в конце концов есть свидетель: Ренат. Мелькнула мысль о свитере, который так и остался лежать под кроватью, но потом решила: ничего, успеет еще его убрать.
…И вновь повторение вчерашней сцены, только теперь ей пришлось ждать Рената. Уже начала терять терпение. Но вот у автобусной остановки притормозила голубая иномарка, и из нее выскочил Ренат. Разглядела, что за рулем женщина, и с неприязнью подумала: «Ну, конечно! Кто же еще! Состоятельные дамочки так любят его подвозить!» Иномарка уехала, а Ренат кинулся к ней.
— Геля!
Довольно-таки холодно приняла его в объятия. Не до того сейчас. У нее слишком много дел. Так и сказала вслух:
— У меня сегодня слишком много дел.
— Я понимаю.
Да что они все, сговорились, что ли?! Твердят, что понимают ее, а на самом деле никто ведь ничего не понимает! Разве можно это понять?! Больше всего на свете ей хочется прокрутить жизнь назад. Причем до того момента, как в ее жизни появился Ренат. Вот так.
— Нам надо какое-то время подождать. Не встречаться.
— Ты что, меня бросаешь? — испугался он.
Ох, этот взгляд! Когда-то Геля в нем тонула, а теперь просто барахтается, пытаясь выплыть. Утопил ведь! И в самом деле — утопил! Она чуть не потеряла все! Может быть, уже потеряла…
— Ведь я же люблю тебя, — обиженно сказал Ренат.
— Хорошо, хорошо. Любовь — это хорошо. Я не собираюсь тебя бросать. Напротив. Все закончится, и мы уедем с тобой далеко-далеко. Ну?
— Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Можешь.
Она украдкой оглянулась и нырнула в салон. Достала сверток. Сунула в руки Ренату.
— Что это? — с опаской спросил он.
— Пистолет.
— Геля!…
— Т-с-с. Тише. Не кричи так. Пусть он у тебя будет. — Ренат с опаской взял пистолет, сунул его за пазуху. Руки у него дрожали. — А теперь послушай меня внимательно. У тебя сегодня тоже будет дело. Важное дело. — Она говорила с ним, как с ребенком. Иначе нельзя. Ренат нуждается в наставнике. — Ты возьмешь Костину машину и поедешь на дачу. Ключ в ящичке, в тайнике. Ты знаешь. Труп Эли в морозильной камере, в подвале. Ты достанешь его, оденешь.
— Во что?
— Натянешь на нее какой-нибудь свитер, черт возьми! Там полно валяется ее шмоток!
— Но зачем?
— Чтобы скрыть ножевые ранения на спине, -ласково пояснила она. — Чтобы не бросилось в глаза. Потом ты отвезешь труп туда, где…
— Я не могу! А вдруг меня остановят и обыщут машину?
— Обыщут багажник, дурачок! А ты положишь ее на заднее сиденье и прикроешь пледом. Якобы твоя девушка очень устала и спит. Они не полезут в салон.
— Но меня теперь все знают в лицо! Я вчера давал интервью! Меня же показали в прямом эфире!
— Очень хорошо. Если остановят, непременно спросят: «А чего это мне ваше лицо так знакомо?» Скажешь, что ты шофер убитого Дурнева и теперь едешь опознавать тела его сына и снохи. Это близко к правде. Расскажешь жалостливую историю. Вот увидишь: все будет хорошо. Нам надо похоронить Элю, причем так, чтобы никто не усомнился в том, что это именно Эля, и она погибла в результате несчастного случая далеко от столицы.
— А Марат?
— С этим потом. Сначала Эля.
— Хорошо. Я все понял.
— Потом ты вернешься на дачу и будешь ждать меня. Нет, лучше завтра. Мне надо съездить на юг, потом привезти Марата. Нельзя его отпускать, понимаешь? Меня ждет еще один безумный день. Нет, два. Но потом все будет хорошо. Мы выкарабкаемся. Ну, все, Ренат. Иди.
— Хотя бы поцелуй меня, — с обидой произнес он.
Довольно-таки холодно Геля коснулась его губ своими сухими губами. Стоявшая на остановке девушка глянула на них с откровенным интересом. Особенно на Рената.
Отметила это с досадой. Ну что они все в нем находят!
Ренат жадно обнял ее, крепко поцеловал.
— Ну, все. Хватит, хватит. Надо ехать. Все, Ренат. Иди.
— Не бросай меня, — сказал он, будто ребенок, которого хотят оставить сиротой.
— Я буду тебе звонить, — махнула она рукой на прощание и села в машину.
Добравшись до города, название которого ей сказали вчера по телефону, первым делом нашла киоск, где принимали фотопленку для проявки.
Жестко потребовала:
— У вас три часа, не больше. Я проездом, поэтому тороплюсь. — Заметив, что девушка, которой она вручила пленку, собирается ей что-то сказать, видимо возразить, поспешно добавила: -Я хорошо заплачу. Очень. — И тут же полезла в сумочку за деньгами: — Вот.