Он подошел к окну, в открытую форточку крикнул:
- Чего, Андрей?
И обернулся к Завьялову:
- Зайти просит. Я на минутку. Ты без меня не пей.
Вот он, случай! Едва за Германом закрылась входная дверь, Александр опрометью кинулся наверх, в спальню. Распахнул шкаф и сунул руку внутрь, нащупывая на средней полке деревянный ящичек. Ага! Вот и он!
Вытащил ящичек, нетерпеливо раскрыл. Пистолет был на месте. Оружие в порядке, смазано, но не заряжено. Зарядив его, захлопнул ящичек и поставил обратно в шкаф. Вещи аккуратно сдвинул на место. Спустившись вниз, в столовую, приподнял диванную подушку и спрятал пистолет туда. Вот и все. Он вооружен.
Герман пришел минут через пять после того, как он вновь удобно расположился на диване.
- Ты уж извини, Зява. Новости с полей. _ qT0 такое?
- Явка в городе - пятьдесят два процента. Неплохо. Короче, состоялось. Дальше уже дело техники.
- А сосед-то чего суетится?
- А как же! Рынок в N все равно, что центр Вселенной. Хочет за собой оставить, поэтому ему надо со мной дружить. Предлагал отметить, но я пока воздержусь. Я смотрю, ты уже налил?
Воспользовавшись отсутствием хозяина, Завьялов открыл бутылку, но налил себе вместо вод-. ки воды. А спиртное слил в стоящий на подоконнике цветочный горшок. Раньше его здесь не было, должно быть, Вера принесла. Похоже, обустраивается. Что ж, цветочек, извини, коли засохнешь. Но головы сегодня терять не надо.
- Да. Налил. Похозяйничал, извини.
- Все нормально.
- Вообще-то я ... не очень хорошо себя чувствую
- А что такое? - насторожился Герман.
- Бессонницей мучаюсь опять.
- И какие мысли тебя посещают во время бессонницы? Нет, давай сначала выпьем. Ну, за нас.
- Давай за жизнь.
- Хороший тост! Чтоб продолжалась. Выпили, помолчали. Часы на стене тикали, стрелки неудержимо бежали вперед.
- Ну так что за мысли? - вернулся к разговору Герман. - Рисовать не хочется?
- Хочется.
- И что на этот раз? Кто объект твоей ненависти?
«Ты, - чуть не сказал он. - С самого начала -ты!» Но удержался, промолчал. Герман же выглядел странно. Он догадался. Занервничал.
- Гора, а почему тебя так интересуют мои рисунки?
- Я просто хочу знать, что на них. Это профессиональный интерес. Знаешь, Зява, давай-ка, еще выпьем!
Герман потянулся к бутылке. Когда налил, Завьялов напомнил:
- Ты ж хвастался, Вера холодца наварила. А я, признаться, люблю. С хреном.
- Ах, да! Сейчас.
Пока он ходил за холодцом, Александр быстренько вылил свою водку все в тот же цветочный горшок и заменил ее минералкой, бутылку с которой предусмотрительно оставил открытой, чтобы выдыхалась. Вдруг Герман заметит в рюмке пузырьки? Но нет, обошлось. Горанин сегодня что-то рассеян.
Вернувшись с лотком, хозяин плюхнул на обе тарелки по щедрому куску студня и поднял рюмку:
- Ну, будем! За здоровье!
- Знаешь, что я недавно подумал? - начал Завьялов, выпив минералку и для убедительности поморщившись, словно горького хлебнул.
- Что? - спросил Герман с набитым ртом.
- Помнишь, ты говорил, что на месте преступления, то есть в больнице, обнаружены отпечатки пальцев. Много?
-Ну?
- Что их проверили по картотеке. Я не могу взять в толк, почему не вычислили Косого! Выходит, его там не было?
- Черт бы тебя... Опять за свое?
- Я все-таки хочу знать правду! Ты обещал объяснить насчет костюма.
- Хорошо.
Герман вышел в холл и через минуту вернулся со свертком в руках.
- Узнаешь?
- Это же...
Ткань серая, в мелкий рубчик, на рукавах и • обеих полах пиджака кровь.
- Тот самый...
- Да. А теперь смотри.
И Горанин стянул через голову тонкий свитер. Потом прямо на голый мускулистый торс, обильно поросший черными волосами, натянул пиджак. Сердито сказал:
- Ну? Видишь?
Пиджак был маловат. В плечах чуть ли не трещал, рукава коротки.
- Ну? - повторил Горанин. - Это моя вещь?
- Нет...— упавшим голосом сказал Завьялов. -Выходит, что не ты... Но как же?
- Ты подумал, что костюм принадлежит мне. Причем, заметь, подумал так не один раз! Это ввело тебя в заблуждение. Я пытался восстановить твою логику. Должен бьш быть какой-то толчок! А потом сообразил: костюм! Вот оно!
- Как же так? Что это значит?
- Что это значит... - эхом откликнулся Герман. - Хороший вопрос! Я не знаю, что произошло в ту ночь в больнице. Но ты-то должен знать! Ты разговаривал с людьми, а опыта в оперативно-розыскной работе у тебя гораздо больше, чем у меня. Ты сыщик от Бога. Так, может, сам расскажешь мне, что же случилось в больнице в ночь с субботы на воскресенье? А? Или боишься?
- Чего мне бояться? - рассеяно спросил Александр.
- Не чего, а кого. Кто самый страшный для тебя человек?
«Ты!» - чуть было не сорвался он. Но промолчал. Разговор был неприятен. Ходят оба вок-•руг да около.
- Ну, думай, - сердито сказал Герман, снимая пиджак. Кинул его на кресло, потом натянул свитер. Сел, налил себе еще водки.
- Я не буду. - Завьялов поспешно закрыл ладонью свою рюмку. В третий раз фокус с цветком не пройдет. К тому же Герман его норму знает: две рюмки, не больше.
- Как хочешь. Один выпью. Мне сейчас надо.
- У меня снотворное в кармане. Без него не могу.
Когда он направился к двери, Герман проводил его настороженным взглядом, но промолчал. Достав из кармана две таблетки глюконата кальция, которые предусмотрительно положил в пузырек со снотворным, вернулся и демонстративно выпил обе. Горанин не остановил, продолжал внимательно следить за ним.
- Если я здесь, на диванчике усну, ничего? -спросил Александр.
- Тебе не привыкать.
- Знаешь, как приму снотворное, сплю, словно младенец. Только на утро странные мысли посещают. И еще эти рисунки проклятые.
Горанин молчал, что-то напряженно обдумывая.
- Ты хотел поговорить о Веронике. Я ведь к ней собрался, - скаЗал Завьялов после паузы.
- Когда? - удивленно поднял брови Герман.
- Как когда? Ночью. Она сегодня дома одна, охранника отпустили, а нам поговорить надо.
- Как? Совсем одна?