Когда я рассказала историю про Илону, у присутствующих в комнате мужчин были такие лица, словно они смотрят по телевизору бразильский сериал. Словом, странные. Мне не следовало упоминать о крыше. Кто бы тебя подрезал, мой глупый болтливый язык! Кажется, я так и сказала: «Я получила водительские права, чтобы нагишом загорать на крыше».
– Ну что ж, – кашлянул оперативник, который распоряжался обыском. – Это бывает. Ключи, значит, не ваши. Хотя наличие их в вашей квартире объяснило бы, почему вы знали, что в багажнике находится труп. Вы его открывали. Багажник. Вот этими самыми ключами.
Он кивнул на лежащую на столе связку. Я отрицательно замотала головой. Нет, нет и нет! Не открывала! Возможно, что один из ключей и в самом деле был от багажника, а сами они – от синего «Фольксвагена». Это проверят. В результате сомневаться не приходится. Меня гораздо больше настораживало портмоне «под крокодила».
Когда его открыли, аккуратно, стараясь не смазать отпечатки, я невольно подалась вперед и поправила очки. В портмоне было полным-полно документов и много денег. Все они принадлежали зарезанному блондину. Я имею в виду документы, потому что на них были его фотографии. На деньгах же были портреты совсем других граждан. Причем американского происхождения. Я их всех сразу узнала, в отличие от блондина. А насчет денег засомневалась. Его ли? Хотя… Костюмчик-то на блондине был дорогой!
– Откуда у вас это? – спросил старший по обыску в моей квартире.
– Понятия не имею! – честно ответила я. И повторила: – Это не мое!
– То есть, вы хотите сказать, что эти вещи вам подбросили? Кто? Когда?
Тут я задумалась всерьез. Могу поклясться, что с того момента, как под окном завыла машина, и до этого обыска в моей квартире не было посторонних, кроме присутствующих здесь же оперов! Как они сами представились ночью. Документов я у них не спрашивала. Не они же мне это подбросили! Судя по лицам, документы блондина сотрудники милиции видят впервые и очень ими заинтересованы.
Высокий так и сказал:
– Теперь мы можем установить его личность! Хоть что-то!
– Спокойнее, Олег, – одернул его старший. Теперь я узнала имена обоих. Они же узнали имя блондина.
– Как странно! Его фамилия вовсе не Васильев! – воскликнула я, взглянув на водительские права блондина.
– А инициалы не Е. Т., – съязвил высокий. – Хватит разыгрывать святую наивность! Это уже не смешно!
Мне тоже было не смешно.
– Северный Максим Александрович, тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, – прочитал тот, кто распоряжался обыском в моей квартире.
– А выглядит старше, – невольно вздохнула я, имея в виду того блондина, которого видела ночью. Мертвого. Я подумала, что ему лет сорок, такой он был старообразный в свете уличного фонаря.
– Когда и где вы познакомились? При каких обстоятельствах? – гнул свою линию мой враг. Я просто-таки вынуждена после всего случившегося отнести его к категории врагов!
– Мы не были знакомы, – с сожалением сказала я.
– Значит, факт знакомства с гражданином Северным вы отрицаете? А как же его документы?
– Я не знаю, как они оказались в квартире.
– Ночью здесь были посторонние?
– Да.
– Кто конкретно? Имена, фамилии?
– Вы. Вы были здесь ночью. А больше никого.
Высокий вдруг посмотрел на меня с непонятной ненавистью!
– Если бы она была мужчиной… – сквозь зубы процедил он. Разумеется, видеокамера этого не зафиксировала. Объектив и микрофон были направлены в мою сторону.
– Ладно. Продолжаем обыск, – сказал его начальник.
И они стали продолжать. Я же ломала голову: как ключи и документы могли оказаться в моей квартире? В шкафу, под стопкой выглаженных пододеяльников? Ведь, кроме меня, здесь не было никого! Я могу поклясться в этом на Библии! Во второй раз за этот бесконечный день мне показалось, что я схожу с ума. Первый раз на улице, возле воющей машины. А второй – сейчас. Словно подслушав мои мысли, оперативник, руководящий обыском, спросил:
– У кого еще есть ключи от вашей квартиры?
– У моей мамы.
– А еще?
– Больше ни у кого.
– А на случай, если вы их потеряете?
– Я никогда ничего не теряю! – с гордостью ответила я. – Пунктуальность и аккуратность – два моих самых ценных качества! Я так и указала в анкете.
– В какой анкете?
– Которую заполняла при приеме на работу. В крайнем случае второй комплект есть у мамы, а она живет неподалеку.
– А именно?
– Минутах в десяти ходьбы.
– Насчет ключей мы проверим.
Я на мгновение вновь прониклась к нему симпатией. Хотя и не представляла, как мама крадется ночью в мою квартиру, чтобы подбросить документы и ключи от синего «Фольксвагена», в багажнике которого лежит труп. Они с блондином не были знакомы, мои родители. Я уверена в этом на сто процентов.
И вдруг я вспомнила: мне же надо позвонить! Со всеми этими хлопотами совсем позабыла! Меня же любят! Меня же ждут! Я воскликнула «О Боже!» – и хлопнула себя ладонью по лбу.
– Вспомнили, как и где познакомились с потерпевшим? – вскинулся высокий.
– Нет! Я вспомнила, что мне надо позвонить!
– Кому? Личному адвокату?
– С чего вы взяли, что мне нужен адвокат? Я хочу позвонить человеку, который очень ждет моего звонка. Это личное.
Они переглянулись. Я подождала с минуту, потом робко спросила:
– Можно?
– Хорошо. Звоните. Вы пока не задержанная.
Я кинулась к телефону и поспешно стала набирать номер. Высокий внимательно следил за тем, на какие кнопки нажимает мой палец. Мне было все равно. Я только скажу два слова. «Милый, возможно я задержусь». Или: «Давай отложим наше свидание на вечер». Потом скажу: «Целую, люблю». И все. Моя личная жизнь будет спасена.
Когда в четвертый раз за день в трубке раздались долгие гудки, мне стало не по себе. Да что там могло случиться? Я сидела, прижав к уху телефонную трубку, и чувствовала, что в третий раз за день схожу с ума. Это уже не подчинялось никаким законам логики! Даже моей!
– Вы уже пять минут сидите с телефонной трубкой в руке, – напомнил мне тот, кто руководил обыском в моей квартире. – Быть может там, куда вы звоните, никого нет?
– Этого не может быть!
– Но, судя по тому, что никто не берет трубку…
И тут раздался удивленный возглас участкового:
– Опаньки! Смотрите-ка!
– Спокойно! Не трогать! – рявкнул высокий.
Я оторвала взгляд от телефона и обернулась: что там? Что такое? Ах, они добрались до моего нижнего белья! К белью я отношусь трепетно. Оно у меня дорогое и обязательно французское. Все с этикетками известных фирм. На курсах секретарей-референтов я услышала не только историю про Илону, которая запала мне в душу. Я хорошо усвоила: «У настоящей женщины должно быть три дорогих вещи: духи, белье и сигареты».