Мы занимаемся сексом по-дружески. Вы понимаете, что я имею ввиду? Да, я вижу вы понимаете. Возможно даже слишком хорошо. Мы участвуем в этом как партнеры. Нам нравится общество друг друга. Мы стараемся доставить друг другу удовольствие, мы внимательны друг к другу. Так что мы занимаемся сексом по-дружески. Уверена бывает хуже. Гораздо хуже.
Я вас обескуражила? Он или она рядом с вами только что погасил свет со своей стороны. Ровно дышит, чтобы было похоже на то, что спит, но на самом деле не спит. Может вы сказали: «Я только дочитаю страницу» и в ответ услышали дружеское рычание, но потом вы прочли немного больше, чем собирались. Но теперь уже не важно, ведь так? Потому что я вас обескуражила. Вам уже не хочется заниматься сексом. Так?
Мэри: Просто Стюарт и Плут-о-Кот придут к ужину.
Софи: Плутократ.
Мэри: Плут-о-Кот.
Софи: Нет – плутократ! Это значит тот, у кого много денег.
Мэри: Просто Стюарт и Плут-о-Кот придут к ужину.
Стюарт: Я хотел пригласить их в ресторан, но они сказали, что им не с кем оставить детей. Я почувствовал огромное облегчение, когда добрался до них, так как пришлось поблуждать по незнакомым страницам путеводителя. Район, где они сейчас живут, вряд ли можно назвать районом фешенебельных ресторанов. В былые времена Оливер называл это районом ботулистических закусочных.
Было темно, шел дождь, я несколько раз сбивался с дороги и уже начал жалеть, что город построен не на координатной сетке. Так или иначе, я все-таки добрался до их закутка в северо-восточной части Лондона. Можно назвать этот район «смешанным». Агенты по торговле недвижимостью может назвали бы его «перспективным» в надежде, что их не привлекут за это к суду. Сейчас еще используют выражение «облагораживать»? Когда-то это называлось именно так. Но я немного отстал от действительности. Разглядывая улицу, на которой живут Оливер и Джиллиан, я никак не мог понять – то ли дома вырастали из под земли, то ли люди врастали в землю, то ли наоборот. Дом с пожарной сиреной, следующий – заколочен, у входа в третий – громоздкий фонарь, дальше живет несколько семей, хозяин не удосужился перекрасить стены со времен второй мировой. Была пара пустующих домов, но они производили какое-то угнетающее впечатление. Что говорят в тех случаях, когда «облагороженный» не подходит?
Они живут на первом этаже маленького одноквартирного домика – занимают подвал и часть этажа. Металлические перила задрожали, когда я спустился по ступенькам, у дверей стояла лужица воды. На кирпичной стене был выведен от руки номер дома – 37А, почерк не был почерком Джиллиан. Дверь открыл Оливер, я передал ему бутылку, он взглянул на нее и сказал – «Оригинально». Потом зачитал вслух надпись на этикетке. «Содержит сульфиты», – процитировал он. «Так-так, Стюарт, а как же твои вверительные грамоты зеленщика»?
Это непростой вопрос. Я едва открыл рот, чтобы сказать, что хотя теоретически я сторонник органических вин, на практике все куда сложнее – я даже начал говорить что-то подобное, но тут из кухни вышла Джиллиан. На самом деле это не совсем кухня, скорее отгороженная часть комнаты, вроде как камбуз. Она вытирала руки о полотенце. Оливер тут же начал прыгать вокруг нас как слабоумный, повторяя – «Джиллиан, это Стюарт, Стюарт, позволь представить тебе…» и так далее, но я не стал обращать на это внимания, думаю она тоже не обратила. Она выглядела – она выглядела как и должна выглядеть настоящая женщина – если вы понимаете о чем я. Я не хочу сказать зрелой, хотя и это тоже, я не хочу сказать – старше – хотя и это. Нет, она выглядела так, как и должна выглядеть настоящая женщина. Я мог бы попытаться описать ее, сказать в чем разница, но это все равно не передаст то, что я хочу сказать, потому что я не стоял там, раскладывая ее на составляющие. Я просто воспринимал ее целиком, говоря образно – я вновь видел ее, если вы понимаете о чем я.
– Ты похудел, – сказала она, что было мило с ее стороны, потому что большинство людей чтобы растопить лед сказали бы – «ты поседел».
– А ты нет, – ответил я, что прозвучало довольно жалко, но это единственное, что мне тогда пришло на ум.
«О да, о нет, о да, о нет», – стал передразнивать Оливер.
К ужину Джиллиан приготовила восхитительную лазанью с овощами. Оливер откупорил мою бутылку и провозгласил, что вино «вполне глотабельно», затем покровительственно одобрил качество вин Нового Света так, будто я был заезжим американцем, или кем-то, с кем у него дела. Хотя не думаю, что у Оливера так уж много дел.
Мы поговорили о том о сем, стараясь не касаться скользких тем.
– Так на сколько ты приехал? – спросила она в конце ужина. Спрашивая, она отвела взгляд.
– Ну полагаю на какое-то время.
– Надолго? – в этот раз она улыбнулась, но все еще не смотрела на меня.
– Сколько веревочке виться, – сказал Оливер.
– Нет, – сказал я, – вы не понимаете. Дело в том, что я вернулся.
Я думаю, они оба этого не ожидали. Я начал было объяснять, как тут дверь, тихонько щелкнув, приоткрылась и передо мной появилось детское личико. Девочка какое-то время смотрела на меня, а потом спросила: «Где твой кот?»
Джиллиан: Я думала это будет ужасно. Я думала, что Стюарт смутится – раньше его так легко было смутить. Я думала, что не смогу посмотреть ему в глаза. Я знала, что мне придется. Я думала – что за безумная затея, зачем Оливеру было приглашать его к нам домой? Почему Оливер предупредил меня об этом всего за три часа до назначенного времени?
Все прошло нормально. Единственное, что было ужасно, так это болтовня Оливера, который пытался создать непринужденную обстановку. Что было совсем ни к чему. Стюарт очень повзрослел. Он похудел и кажется ему идет седина, но главное – он чувствует себя уверенней, спокойней. Что было удивительно, учитывая обстоятельства. А может нет. В конце концов он уехал, бросился в шумный мир, построил собственную жизнь, сколотил капитал, а вот мы – все те же, что и раньше, если не считать детей, и даже немного обеднели. Он мог бы позволить себе обращаться с нами свысока, но не стал. Мне показалось ему немного досаждал Оливер, нет, даже не так – скорее он относился к Оливеру как к клоуну, ожидая конца представления, чтобы перейти к делу. Такое отношение к Оливеру должно было бы меня задеть, но почему-то не задело.
Хотя Оливер был задет. Когда я поймала себя на том, что опять говорю Стюарту, что он сильно похудел (совершенно излишне, так как это было первое, что я ему сказала), Оливер заявил – «Оказывается, свиньи страдают от анорексии». Я неодобрительно посмотрела на него, тогда он добавил – «это Стюарт мне сказал», словно это что-то меняло.
Но Стюарт исправил положение, продолжив разговор как ни в чем ни бывало. Действительно, у свиней могут развиваться симптомы анорексии. Особенно у свиноматок. Они становятся гиперактивны, отказываются от еды и теряют в весе. «Отчего так происходит?» – спросила я. Стюарт сказал, что хотя никто не знает этого наверняка, но должно быть это следствие интенсивной кормежки. Мы предпочитаем постную свинину, но постные свиньи более подвержены стрессу. Есть теория, которая объясняет это тем, что стресс задействует какой-то редкий ген, в результате чего животное и начинает так себя вести. Разве это не ужасно?