— Я знаю это, Доминик. Они все мертвы.
Он взглянул на жену. Сара смотрела на него широко раскрытыми глазами, как будто он был чужим для нее, и она видела его в первый раз, как если бы он вышел из тумана с проволокой в руках.
Почему Доминик начал думать об ужасном? Потому что это было на лице жены. Она боялась его. Она вся сжалась, сидя на кровати, сгорбив плечи. Он видел, как напряглись мускулы горла, ее шея.
— Сара!
Ее лицо было словно заморожено.
— Сара! Ради бога! — Доминик подвинулся к ней, сел на кровать, наклонился вперед, чтобы поддержать ее за оголенные плечи, и почувствовал, как она вся напряжена. — Ты не можешь думать… Сара! Ты же знаешь меня! Ты не можешь думать, что я мог… — Он отклонился назад. У него пропал голос.
Она не отвечала.
Доминик отодвинулся от жены. Ему вдруг расхотелось дотрагиваться до нее. Внутри него словно все оледенело. Как будто его ранили, и он мог видеть весь ужас этой раны, но от шока все онемело, и он не чувствовал боли. Боль придет позднее, может быть, завтра.
Он встал.
— Я буду спать в соседней комнате. Спокойной ночи, Сара. Запри дверь, если ты будешь чувствовать себя в большей безопасности.
Доминик услышал, как она произнесла его имя, очень тихо, хрипло, но он закрыл дверь за собой не оборачиваясь. Он хотел остаться один, переварить все это — и уснуть.
Конечно, Шарлотта ничего не знала о переживаниях Доминика, как и о том, что произошло между ним и Сарой, когда он вернулся из клуба. Но на следующий день она не могла не заметить напряжения между ними, более глубокого, чем было раньше, когда Сара обвинила Доминика и Шарлотту в неподобающем поведении.
Однако позже вся эта история улетучилась из ее головы, когда она, оказавшись дома одна, переписывала рецепты для миссис Лессинг. С тревогой посмотрела в окно на собирающиеся облака. Остальные члены семьи наносили визиты, и Шарлотта подумала, что они сильно промокнут… В это время раздался негромкий, робкий, но настойчивый стук в дверь.
— Войдите, — сказала она рассеянно. Было еще слишком рано для чаепития. Должно быть, какая-то проблема с подготовкой к обеду.
Это была Милли, новая служанка, и выглядела она ужасно. У Шарлотты мелькнула первая мысль, что Милли послали за чем-то вне дома, недалеко, может быть, куда-то в окрестности района, и там к ней кто-то пристал или она увидела что-то или кого-то, кто навеял ей мысли об убийце.
— Войди, Милли, — снова сказала Шарлотта. — Присядь, пожалуйста. Ты выглядишь очень плохо. В чем дело?
— О, мисс Шарлотта! — Бедная девочка вся тряслась, как в лихорадке. — Я так рада, что это вы…
— Сядь, Милли, и скажи мне, что случилось, — потребовала Шарлотта.
Ноги у Милли, казалось, окаменели, а пальцы рук непроизвольно переплетались друг с другом.
Она лишилась дара речи и выглядела так, будто хотела убежать.
— Ради всех святых, — вздохнула Шарлотта, беря Милли за талию и заталкивая ее в кресло. — Теперь объясни, что случилось. Тебя посылали куда-то далеко? Или в этом квартале?
— О нет, мисс Шарлотта! — Она выглядела удивленной.
— Ну что тогда? Где же ты была?
— Наверху в моей комнате, мисс. Миссис Данфи сказала мне, что я могу уйти.
В замешательстве Шарлотта отступила на шаг. Она была уверена, что бледность Милли и ее поведение связаны с убийцей. Теперь оказалось, что это не так.
— Так в чем дело, Милли? Ты больна?
— Нет, мисс. — Милли смотрела на свои руки, продолжая тереть их. Шарлотта последовала взглядом за ее глазами и только сейчас заметила, что Милли что-то держит.
— Что это у тебя, Милли?
— О! — Глаза Милли наполнились слезами. — Я бы не принесла это, мисс, но я боялась за свое имя… — Она громко засопела. — Я так рада, что это вы, мисс. — Она начала плакать с полной безнадежностью.
Шарлотта была озадачена. Ей было не столько жалко Милли, сколько она сама была очень напугана.
— Что это, Милли? — Она протянула руку. — Дай мне.
Побелевшие пальчики Милли медленно разжались и показали смятый мужской галстук. Это совершенно ни о чем не говорило Шарлотте. Она не могла понять, почему Милли принесла его ей или почему он должен возбудить какие бы то ни было чувства. И уж совсем непонятно, почему он вызвал такой парализующий страх у Милли.
Шарлотта взяла галстук и подняла его вверх. Милли смотрела на него широко открытыми огромными глазами.
— Это галстук, — произнесла Шарлотта. — Что в нем необычного? — Затем к ней пришла другая мысль: — Милли, не думаешь ли ты, что кто-то был задушен этим галстуком? — Огромное чувство облегчения охватило всю ее с головы до внезапно ослабевших коленок. Ей хотелось смеяться над своими страхами. — Это был не галстук, Милли! Он душил проволокой. Галстук ни при чем. Забери его, и пусть Мэддок позаботится о нем. Он грязный!
— Да, мисс Шарлотта. — Милли не двинулась с места. Страх еще делал ее бледной и неподвижной.
— Иди, Милли!
— Это галстук мистера Доминика, мисс Шарлотта. Я знаю это, потому что собираю белье в стирку. Галстук хозяина сделан из другого материала. Их всегда можно различить. Когда я разбираю постиранное белье, мне стоит только взглянуть, и я уже знаю, чей это галстук.
Шарлотта почувствовала, что страх снова вернулся к ней, хотя причины для того не было. Какое значение имело то, что Доминик потерял свой галстук?
— Ну так это галстук Доминика, — сказала она, проглотив комок в горле. — Он грязный. Положи его снова в грязное белье.
Милли очень медленно встала, крепко зажав галстук в руках и продолжая комкать его.
— Я тут ни при чем, мисс Шарлотта. Клянусь вам в этом. Бог мне судья, мисс. Я клянусь! — Ее всю трясло от ужаса и от страстного желания, чтобы ей поверили.
Шарлотта не могла больше вынести это. У нее все похолодело внутри. Оставался только один вопрос, который имел значение, и она задала его.
— Где ты нашла его, Милли?
— В моей спальне, мисс. — Ее лицо болезненно покраснело. — Он лежал под матрасом на кровати. Когда я переворачивала матрас, он выпал на пол, мисс. Вот почему он весь помятый и в пыли. Он был там еще до того, как я пришла, мисс. Я клянусь!
Мир в голове Шарлотты взорвался. Внутренний голос нашептывал ей, что она должна была этого ожидать. В наступившем хаосе она пыталась найти что-то стоящее, с чего можно было начать перестраивать мир. В течение многих лет это была комната Лили. Сара там никогда не спала, и Доминику не было никакой причины заходить туда. Могла ли Лили взять белье для стирки в комнату? Могла ли она взять туда галстук для починки? Эту вероятность можно было исключить по простой причине — галстук был в хорошем состоянии и нигде не порван. Могла ли Милли солгать? Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы отбросить это предположение.