Монк покосился на Ивэна и заметил на лице сержанта то же самое сомнение, что мучило его самого.
Если Персиваль притворялся, то это был великий актер или потрясающий дурак, не понимающий, что никакое притворство ему уже не поможет.
Лакей осторожно пожал плечами, но предпочел промолчать.
— За ящиком вашего комода.
Вот теперь Персиваль испугался по-настоящему. Кровь отхлынула от его лица, на лбу выступил холодный пот. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но у него перехватило горло.
Монк же с болезненной ясностью осознал, что Персиваль не убивал Октавию Хэслетт. Лакей был эгоистичен, заносчив, возможно, злоупотреблял ее симпатией к нему и уж наверняка симпатией Роз, у него имелись деньги, происхождение которых наводило на определенные подозрения, но в убийстве он повинен не был. Монк снова взглянул на Ивэна и прочел в его глазах те же самые мысли и чувства.
Он повернулся к Персивалю:
— Полагаю, вы не сможете объяснить нам, откуда они там взялись?
Лакей судорожно дернул кадыком.
— Нет… Не смогу.
— Я так и думал.
— Я не знаю! — Голос Персиваля, исполненный страха, взвился чуть ли не на октаву. — Богом клянусь, я не убивал ее! Я не видел этих вещей раньше — такими! — Он затрясся. — Поймите… я преувеличивал. Я говорил, что она обожает меня, а на самом деле — просто хвастал! Я никогда не состоял с ней в любовной связи. — Персиваль принялся взволнованно жестикулировать. — Да она никогда и не интересовалась никем, кроме капитана Хэслетта. Поверьте… я был вежлив с ней, но не более! И если я и входил в ее комнату, то только чтобы принести цветы или поднос с приглашениями, а это моя работа! — Руки его конвульсивно дергались. — Я не знаю, кто убил ее, но только не я! Кто-то подбросил мне эти вещи в комнату — зачем бы я сам стал их там прятать? Я же не дурак! Я бы вытер нож и вернул его на кухню, а шелк — сжег бы! Так что мне мешало? — Он сглотнул и повернулся к Ивэну. — Я бы никогда не оставил их там, где вы их нашли.
— Да, полагаю, вы бы так не поступили, — согласился Монк. — Но вы могли быть уверены, что уж вашу комнату мы обыскивать не станем. Вы заставили нас подозревать мистера Келларда, Роз, даже миссис Келлард. Где гарантии, что вы не хранили эти вещи у себя с намерением подбросить их в подходящий момент кому-нибудь из этих троих?
Персиваль облизнул пересохшие губы.
— Тогда почему я этого до сих пор не сделал? Я же могу легко войти в любую спальню и выйти из нее; кто меня заподозрит, если я выполняю свою работу — приношу и уношу? Да я бы не стал их хранить у себя! Я бы скорее спрятал их в спальне того же мистера Келларда… или в чьей-нибудь еще!
— Вы не знали, что мы устроим обыск сегодня, — заметил Монк, пуская в ход последние доводы, которым и сам не верил. — Возможно, вы так и собирались сделать, но мы вас опередили.
— Да в моем распоряжении была не одна неделя! — возопил Персиваль. — Я уже сто раз мог это сделать, а потом вам же и подсказать, где искать. Что мне стоило намекнуть, будто я видел, как кто-то что-то перепрятывал, или подбить миссис Боден пересчитать свои ножи? Послушайте, вы же сами знаете, что я так бы и сделал.
— Да, — согласился Монк. — Это я знаю.
Персиваль поперхнулся.
— Ну? — сказал он еле слышно, как только вновь обрел дар речи.
— Вы пока можете идти.
Лакей уставился на Монка, затем круто повернулся и вышел, чуть не задев плечом стоящего у дверей Ивэна.
Монк поглядел на сержанта.
— Не думаю, что это был он, — тихо произнес Ивэн. — Иначе получается какая-то бессмыслица.
— Да… Я тоже не думаю, — согласился Монк.
— А если он попробует бежать? — встревожился Ивэн.
Монк покачал головой.
— Мы бы хватились его через час и подняли на ноги всю полицию Лондона. Он прекрасно понимает это.
— Тогда кто же? — спросил Ивэн. — Келлард?
— Или Роз и впрямь настолько верила в его любовную связь с Октавией, что тронулась от ревности? — вслух размышлял Монк.
— Или кто-то, кого мы еще даже и не подозреваем, — горько усмехнувшись, добавил Ивэн. — Хотел бы я знать, что обо всем этом думает мисс Лэттерли.
Монк не ответил сержанту, потому что в дверь просунулась голова Гарольда. Лицо лакея было бледным, широко раскрытые глаза — тревожны.
— Мистер Филлипс спрашивает, все ли у вас в порядке, сэр?
— Да, спасибо. Пожалуйста, передайте мистеру Филлипсу, чтобы он воздержался от далеко идущих предположений и попросил зайти сюда мисс Лэттерли.
— Сиделку, сэр? Вам нездоровится? Или вы собираетесь…
Он замолчал, напутанный силой собственного воображения.
Монк кисло улыбнулся.
— Нет, я пока не собираюсь делать заявлений, от которых кому-то может стать дурно. Я просто хотел узнать ее мнение кое о чем. Так вы идете или нет?
— Да, сэр. Я… да, сэр.
И Гарольд исчез, радуясь, что легко отделался.
— Сэр Бэзил будет недоволен, — сухо заметил Ивэн.
— Наверно, — согласился Монк. — Да и остальные тоже. Все они с нетерпением ждали, когда наконец Персиваля арестуют, дело закроют, а полиция уберется из этого дома.
— А уж кто будет рвать и метать, — с кислой миной проговорил Ивэн, — так это Ранкорн.
— Да, — с каким-то даже удовлетворением медленно вымолвил Монк. — И еще как!
Ивэн присел на подлокотник одного из кресел миссис Уиллис, покачал ногой.
— Боюсь, то, что вы не арестовали Персиваля, подстегнет кого-то к дальнейшим действиям.
Монк нехотя усмехнулся.
— Весьма утешительная мысль, — проворчал он.
Тут в дверь постучали, и в комнату вошла удивленная и озадаченная Эстер.
Ивэн прикрыл дверь и прислонился к ней плечом. Монк вкратце передал Эстер все, что произошло, упомянув для ясности и собственные впечатления.
— Значит, кто-то из домочадцев, — тихо сказала она.
— Что заставляет вас так думать?
Она чуть пожала плечами и сдвинула брови.
— Леди Мюидор чего-то боится, причем не того, что уже случилось, а того, что может случиться. Арест лакея ее бы не обеспокоил, скорее, она бы почувствовала облегчение. — Эстер устремила на Монка взгляд своих серых глаз. — Вы в итоге покинете дом, газеты перестанут упоминать Мюидоров, жизнь войдет в прежнюю колею. Домочадцы прекратят подозревать друг друга и отводить от себя подозрения.
— Майлз Келлард? — спросил он.
Эстер нахмурилась, медленно подыскивая слова:
— Если это сделал именно он, то, наверное, в панике. По-моему, ему не хватило бы мужества так хладнокровно заметать следы. Я имею в вреду: перепрятать нож и пеньюар в комнату Персиваля. — Она немного помолчала. — Думаю, если убил он, то нож прятал кто-то другой — возможно, Араминта. Может быть, поэтому он ее и боится?