— Да, это заметно. Так вы говорите, убытки майора Грея сильно преувеличены? Вы можете это подтвердить?
— Конечно. — Тяжелые веки снова наползли на глаза. — Но я не могу обсуждать с вами дела майора Грея. Коммерческая тайна — основа бизнеса. — Он улыбнулся, довольный своим ответом.
— Действительно, — согласился Монк. — Но я из полиции и расследую убийство майора Грея. — Он угрожающе понизил голос. Лицо Марнера вспыхнуло. — И как законопослушный гражданин, — продолжал он, — вы обязаны помогать представителю закона. Я бы хотел просмотреть ваши записи об этом предприятии. Сколько точно потерял майор Грей в гинеях, мистер Марнер?
С видом оскорбленного достоинства Марнер вздернул подбородок.
— Полиция? Вы же говорили, что хотите сделать вклад!
— Ничего такого я не говорил, это вы говорили. Так какую сумму потерял майор Грей?
— Ну, если в гинеях, мистер Монк… Да, собственно, ничего он не потерял.
— Но компания же развалилась!
— Да… Да, это так. Ужасно неприятно. Но майор Грей забрал свой вклад в последний момент.
Монк вспомнил полицейского, который дал ему адрес Марнера. Если он столько лет безуспешно охотился за этим мошенником, надо бы ему помочь.
— О! — Монк с легкой улыбкой на губах откинулся на спинку стула. — То есть он не потерпел убытков?
— Нет.
Монк встал.
— Тогда эта история вряд ли имела отношение к его убийству. Прошу прощения, что отнял у вас время, мистер Марнер. Благодарю вас за содействие. У вас, конечно, имеются подтверждающие ваши слова записи? Я обязан отчитаться перед своим начальством.
— Да-да, разумеется, — с облегчением кивнул Марнер. — Подождите минутку, я сейчас…
Он встал из-за стола и направился к огромному картотечному шкафу. Достал из выдвижного ящика небольшой блокнот в кожаном переплете и, отыскав нужную страницу, положил на стол перед Монком.
Монк взял блокнот, прочел запись об изъятии Греем своего вклада и тут же его захлопнул.
— Благодарю вас.
С этими словами он отправил блокнот во внутренний карман своего пальто.
Рука Марнера дернулась было вслед, но в следующий миг он уже вымученно улыбался.
— Всегда счастлив помочь вам, сэр. Что бы мы делали без полиции! В последнее время развелось столько воров, столько насилия!
— В самом деле, — согласился Монк. — Добавьте еще: столько мошенников! Всего доброго, мистер Марнер.
Напряженно размышляя, Монк миновал Ган-Лейн. Если Зебадия Марнер не ввел его в заблуждение, то получалось, что Грею сообщили заранее о предстоящем крахе. Не известив об этом ни Лэттерли, ни его друзей, он просто изъял свой вклад. Нечестно, но вполне законно. Интересно было бы узнать, не являлся ли сам Грей одним из основателей компании по импорту табака.
Вдруг это то самое забытое Монком открытие? Марнер явно видел Монка впервые. Будь они знакомы, Монку просто не удалось бы прикинуться потенциальным вкладчиком.
Но даже если Зебадия Марнер действительно не встречался раньше с Монком, то это еще ни о чем не говорит. Монк мог получить те же сведения из других источников, тем более что с памятью у него тогда было все в порядке.
Монк остановил кеб и велел ехать в полицейский участок. Прибыв на место, он первым делом нашел полицейского, у которого взял адрес Зебадии Марнера, и передал ему кожаный блокнот. Тот был вне себя от счастья, получив в руки такой материал и услышав подробности последней аферы старого жулика.
С чувством глубокого удовлетворения Монк вернулся в свой кабинет и обнаружил там Ранкорна.
— Никто до сих пор еще не арестован? — зловеще осведомился тот, смакуя собственные слова. — Ни одного обвиняемого?
Монк не ответил.
— Монк!
Ранкорн стукнул кулаком по столу.
— Да, сэр?
— Вы послали Ивэна в Шелбурн опросить слуг?
— Да, послал. Разве не вы этого хотели? — Он саркастически поднял брови. — Вам же были нужны свидетельства против Шелбурна!
— Вы их там не найдете. Мотив нам уже известен. Все, в чем мы нуждаемся, — это показания тех, кто видел его на Мекленбург-сквер.
— Хорошо, я займусь этим, — кивнул Монк, не скрывая иронии. Ранкорн понимал, что над ним смеются, но не понимал, чем это вызвано.
— Вам следовало заниматься этим весь последний месяц! — взревел он. — Что за чертовщина творится с вами, Монк? Вы всегда были упрямым ослом, но хотя бы хорошим полицейским! Вы поглупели, Монк! Вас, видно, так треснуло по голове, что вы растеряли все соображение!
— Со мной все в порядке. — Слова Ранкорна причиняли боль, и Монку захотелось испугать этого человека, от нападок которого он откровенно устал. — Но, может быть, вы сами займетесь этим делом? Вы правы, что-то мне никак с ним не справиться. — Он взглянул в расширившиеся зрачки Ранкорна. — Уверен, вам оно по плечу.
Лицо Ранкорна застыло.
— Вы, должно быть, считаете меня дураком. Я послал за Ивэном. Завтра он вернется. — Ранкорн поднял толстый указательный палец и зловеще покачал им перед лицом Монка. — Или вы арестуете на этой неделе Шелбурна, или я вас просто выгоню.
Он повернулся и вышел, не потрудившись закрыть за собой дверь.
Монк смотрел ему вслед. Итак, завтра вернется Ивэн. То есть времени у него совсем не осталось. Ивэну не составит труда добраться до истины — и конец делу.
На следующий день прибыл Ивэн, и Монк предложил позавтракать вместе.
Они сидели в трактире, воздух которого был пропитан запахами пота, опилок, пролитого эля и безымянных овощей, плававших в супе.
— Раскопали что-нибудь? — порядка ради спросил Монк. Было бы странным, если бы он не спросил об этом.
— Подозрений много, — нахмурившись, отвечал Ивэн. — Но боюсь, что это я сам смотрю на все с подозрением.
— То есть сами их придумываете?
Ивэн посмотрел на Монка в упор.
— Вы сами-то верите, что Шелбурн виновен, сэр?
Неужели помощник догадался обо всем так быстро? Язык Монка налился свинцом. Ивэн почувствовал ложь. Может быть, он знал все с самого начала? Или он настолько умен и осторожен, что все время незаметно выводил Монка на верный след? Так может быть, весь полицейский участок с нетерпением ждет, когда Монк сам себя загонит в ловушку? В какой-то момент им овладела паника; гам трактира нестерпимо усилился — бессмысленный, невнятный, недобрый. Они вокруг — знали! Все ожидали, когда он выдаст себя. А когда это случится, зрители, смеясь и поздравляя друг друга, встанут и потянутся к выходу. Потом — недолгое судебное разбирательство, тюремная камера, крепкая петля, молниеносная боль — и все.
Но почему? Почему он убил Джосселина Грея? Ведь не за то же, что он вовремя забрал вклад и, возможно, нажился на табачной афере сам?