— Я понимаю, что ты хотел бы узнать мнение мистера Холмса по этому делу, Джон, но при нынешних обстоятельствах нам, разумеется, нужно обратиться в полицию.
Мы вернулись в нашу гостиную на Бейкер-стрит, и то были первые слова, которые Элис произнесла после выхода из Барта.
Я медленно покачал головой:
— Я не уверен, что полиция в состоянии нам помочь. Нам нужно собрать больше сведений, улик, доказательств, а уж там идти к ним. Что не меняет одного факта: я не знаю, что делать.
— У мистера Холмса, надо думать, есть какое-то объяснение.
— Надо думать, — согласился я уныло.
Я знал, что и дальше скрывать от неё исчезновение Холмса просто глупо. Да и не мог я больше обманывать Элис. Она имела полное право знать правду. И вот, неловко, с запинками, я сообщил ей, что друг мой пропал. Я вкратце пересказал все события предыдущей ночи, закончив на том, как обнаружил исчезновение Холмса.
Черты её затуманились от изумления и ужаса.
— Какой кошмар! В это даже поверить трудно. Вот уже сутки вокруг происходят события, которые мне по-прежнему кажутся совершенно нереальными. — Она вздрогнула и крепко взяла меня за руки. — Мне вдруг стало очень страшно, — прошептала она осипшим голосом.
Я обнял её, пытаясь утешить, поцеловал в щёку. Слов для успокоения у меня не было. На несколько секунд я прижал её к себе, и она не сопротивлялась; потом, смутившись, мы разомкнули объятие. Она улыбнулась ласковой, понимающей улыбкой.
— Прости, — сказала она. — Обычно я не даю воли чувствам. На работе я бываю даже слишком сурова, но в очень уж странное плаванье мы нынче пустились.
Её слова подействовали на меня как удар электрическим током. Будто бы чистый воздух хлынул мне в мозг.
— Ну конечно! — воскликнул я, вскакивая. — Я же забыл, что у меня есть как минимум один ключ, одна зацепка: судно «Матильда Бригс», пришвартовавшееся у причала Христофора.
Элис озадаченно нахмурилась, и я выложил ей все подробности, до того выпущенные из рассказа о предыдущей ночи.
— И что ты намереваешься делать? — спросила она, когда я закончил.
— Разбираться.
— Один?
— Разумеется! — воскликнул я, не скрывая возбуждения. В голове у меня начал складываться план. — Воспользуюсь методом Холмса, переоденусь матросом — так на меня не обратят внимания. И обязательно выясню, что за тёмные дела творятся на этом причале.
— А если и тебя схватят, как мистера Холмса? Джон, по-моему, тебе нельзя идти одному!
Впервые за этот день я усмехнулся.
— Ты же не собираешься идти со мной?
Судя по выражению её лица, именно эта мысль и пришла ей в голову, однако я со всей горячностью стал доказывать ей, что с практической точки зрения это совершенно бессмысленно.
— Кроме всего прочего, — сказал я, — затея может оказаться опасной, и если со мной что-то случится, ты останешься единственным человеком, способным изложить все факты полиции. Я должен идти один.
Ей хватило здравого смысла принять мои доводы без возражений.
Мы решили, что она вернётся к себе. По моим представлениям, так было безопаснее.
— Пока никто не знает, что ты как-то связана с этим делом. Если наши противники решат избавиться от всех, в ком видят соратников Холмса, они прежде всего явятся сюда. Покончив с этим делом, я приду к тебе. Если я не появлюсь завтра до рассвета, обратись к инспектору Джайлсу Лестрейду из Скотленд-Ярда и расскажи ему всё, что знаешь.
Элис без особой охоты кивнула и снова схватила меня за руки.
— Ты ведь будешь осторожен, да, Джон? — проговорила она.
Через два часа я оказался в восточной части города. Миновав Поплар, я добрался до Блэкуэлла с его узкими, грязными улицами и нищими лачугами — здесь в страшной скученности обитала беднота. Именно сюда уходит своим концом, тёмным и безрадостным, спираль богатства, вьющаяся через весь Лондон. Тут у огромных причалов швартуются суда, приходящие из Юго-Восточной Азии. Один из них и назывался причалом Христофора. Воспользовавшись гардеробом Холмса, где имелось платье на любой случай, и самостоятельно доработав образ, я вроде бы сумел слиться с морской братией, наводнявшей здешние улицы. На мне были тёмно-синяя матросская куртка и фуражка, на шее — полосатый платок. Я наложил на лицо тёмный грим, чтобы оно выглядело загорелым и обветренным, а последним штрихом стала глиняная трубка Холмса, наполненная вонючим корабельным табаком.
Небо затянули тучи. Бесформенные серые пятна скользили над головой, точно отражая моё мрачное настроение; я шагал к огромным железным воротам причала Христофора. Неразборчиво пробормотав «Добрый день» в сторону стража — он едва поднял на меня глаза, поскольку был занят чтением «Милашки», — я без всяких расспросов проскользнул мимо. Во дворе я наткнулся на четверых матросов, которые перекидывались в карты, сидя на перевёрнутых ящиках из-под чая.
— «Матильда Бригс» где будет? — спросил я грубым голосом, как можно небрежнее облокотившись о стену и следя за игрой.
Никто из игроков не оторвал глаз от карт, но один из них, светловолосый, ответил тем же небрежным тоном, каким пытался говорить и я.
— Работу ищешь? — буркнул он, шваркая двух королей перед своими товарищами. Ответить я не успел, поскольку он тут же добавил: — Нам работники-то нужны. Команда в последнем рейсе здорово поредела, так-то оно, приятель. — Тут он обратил на меня свирепые голубые глаза и стал осматривать, как заводчик осматривает жеребца, которого решил купить: — А ты здоровяк с виду. Да, пожалуй, капитан Роган тебя возьмёт.
Я кивнул.
Блондин расплылся в широкой, безрадостной ухмылке.
— Вали вперёд, ярдов двести, там старушка — Матильда — и стоит. Спроси капитана Рогана. Скажи, тебя Гансон послал.
— Благодарю.
В ответ блондин разразился хохотом и вернулся к игре. Оставаясь настороже, я пошёл в указанном направлении и, отойдя от игроков на порядочное расстояние, обернулся — восемь глаз враждебно смотрели мне прямо в спину. Потом «живая картина» распалась, и они с шумным энтузиазмом возобновили игру.
Я поспешил вперёд, миновал ржавый металлический остов подъёмного крана и увидел «Матильду Бригс». То было стандартное трёхмачтовое грузовое судно длиной футов в двести. Тёмный силуэт мачт и такелажа вырисовывался на фоне серого света и пасмурного неба. На палубе не наблюдалось никаких признаков жизни, судно будто бы застыло в полной тишине. Оно напомнило мне корабль-призрак, странный образ мелькнул перед глазами, в памяти всплыли строки Кольриджа о корабле, который «как в нарисованной воде, рисованный стоит».
Несколько секунд я медлил у трапа, не зная, что мне делать дальше. Стоит ли шумно объявить о своём появлении, выкликнуть капитана Рогана и измыслить какую-нибудь историю о том, что я хочу идти с ним в следующий рейс, или попытаться незаметно попасть на борт? В итоге я решил, что во втором случае проще будет добыть необходимые мне сведения, однако и риск больше. А если Шерлок Холмс на борту? Необходимо это выяснить. Разумеется, я могу позвать его по имени, вот только если его держат под замком, вряд ли он сможет ответить, а меня этот крик выдаст: все, кто услышит, распознают во мне врага.