— Спасибо, я получила всё, что хотела.
Операция и впрямь прошла гладко. Спектакль, разыгранный Барбарой, Майором и Льюисом перед телекамерами, проглотили все, даже Генри, который после лихого увольнения своего коллеги боялся Майору даже слово поперёк сказать.
Расчёт был простым: Брайдер и Барбара поставили на себя маленькие суммы, чтобы устроители чемпионата подумали, будто у «молодых» и впрямь только спортивный интерес. Пока служба безопасности искала ставки самих игроков, Льюис преспокойно сделал несколько крупных ставок у разных букмекеров. В результате все ставки оказались выигрышными, и получилось пять миллионов долларов на руки. По пятьсот тысяч получили Льюис и Генри (сам он поставил на Брайдера пятьдесят тысяч — и проиграл). Четыре миллиона кэшем достались Барбаре и Тому.
— Я одного не пойму: как вы умудрились обмануть судей? Никто даже не догадался, что Том вам подыгрывает.
— Майор, ты мне подыгрывал?
Брайдер сделал брови домиком:
— Я? Подыгрывал? Ничуть.
— Но как тогда… — не понял Льюис.
— Майор был недостаточно пьян в тот день, — объяснила Барбара агенту. — Он относится к тому типу людей, для которых выигрыш — не главное, они получают удовольствие от процесса. А у Тома удовольствие ассоциируется с лёгким забытьём. Во время игры он был почти трезв и пытался меня обыграть, не удовольствия ради, а именно ради победы. Так что все его ходы были слишком логичными, из-за чего он продул.
— Пятьдесят грамм «Джонни Уокера» — и я выиграю хоть в шахматы, — согласно кивнул Том.
Льюис недоверчиво посмотрел на молодожёнов.
— Мне кажется, вы немного с приветом оба, — сказал он, наконец.
— С приветом, не с приветом, а четыре миллиона имеем, — улыбнулась Барбара. — Спасибо, Льюис, с вами приятно было иметь дело.
— С вами тоже, госпожа Кравец. Моё предложение остаётся в силе. В нашем бизнесе вас может ждать большое будущее.
— Моё будущее уже в прошлом, — ответила она, и Льюис попрощался с молодожёнами.
Барбара и Майор остались сидеть друг напротив друга.
— Что? — спросил Том, оторвавшись от стейка.
— Я ничего не говорила, — улыбнулась Барбара.
— Но подумала!
— Мне уже нельзя посмотреть, как ты ешь?
— Не надо делать этого так.
— Как?
— Нежно.
— А хотел бы, чтобы я грубо так хлопнула тебя по спине и сказала: «Парень, ты круто жрёшь это мясо»?
— Женщины не должны так смотреть на мужчин.
— Почему?
— Ну… я в это время не могу о еде думать.
— Хорошо, я отвернусь.
Барбара отвернулась, а Брайдер вернулся к стейку. Но буквально через несколько мгновений бросил вилку.
— Это издевательство.
— Что опять?
— Сидит мужик, а женщина боится на него посмотреть. Чувствую себя каким-то сексистом.
— Тебе не кажется, что ты раскапризничался?
— Барби, я просто смущён.
— Если тебя это успокоит, я тоже не в своей тарелке.
— Разумеется, не в своей, ты всё время смотришь на мой стейк.
— Ты жаловался, что я смотрю на тебя.
— Ненавижу тебя.
Они немного помолчали.
— Окей, давай одновременно скажем, что нас смущает, и покончим с этой неловкой ситуацией, — сказал Том.
— На счёт три?
— Давай.
Том взял на себя отсчёт: вилкой по бокалу. Раз. Два. Три.
— Мы не пара, — сказали они хором.
— Чёрт… — чертыхнулись они тоже в один голос.
— Заткнись! — сказали они друг другу.
Это было уже слишком.
— Ненавижу тебя, — выпалил Брайдер, пока Барбара пыталась придумать что-нибудь, чтобы не говорить с Майором в унисон. — Ты мне все карты путаешь.
— Ты мне тоже.
— Так, хватит, мы ругаемся, будто муж и жена.
— Мы и есть муж и жена.
— Заткнись. Мы сейчас пойдём и попросим нас развести, иначе я не знаю, как терпеть твоё присутствие.
— Ты мне в сыновья годишься.
— Ты выше меня на голову.
— Ты храпишь ночью.
— А ты… ты… ненавижу тебя!
— Повторяешься.
— Не серди меня, а то… тьфу, ну послушай, что мы несём! — расстроился Брайдер. — Так даже Лэйла со Змеем не сюсюкают.
— Кто?!
— Да так, есть у меня пара знакомая… Слушай, всё было действительно очень здорово, но так долго продолжаться не может. Давай так — мы сейчас встанем, разойдёмся, и больше не будем встречаться.
— Я прямо сейчас могу уйти.
— Сидеть. Ты представляешь, как я буду выглядеть: я жру стейк, а женщина уходит?
— Как ты будешь выглядеть?
— Или неудачником, или негодяем. Подожди, пока я доем.
— Так ты говоришь всё время.
— А ты смотришь!
— Не ори на меня!
В это время в зоне с блэк-джеком началась потасовка. Барбаре и Тому из-за толпы зевак, моментально окруживших место конфликта, ничего не было видно, но по крикам, доносящимся из эпицентра событий, можно было понять, что чересчур удачливых игроков обвиняют в мошенничестве. Барбара невольно отвлекалась на шум.
— Ты слышишь, что я тебе говорю? — спросил Майор.
— Что? — Барбара обернулась к нему.
— Я поел, говорю. Можем выметаться.
— За тебя заплатить?
— Как ты смеешь?! Эй! Да куда ты всё время смотришь?!
Барбара смотрела туда, где толпа расступалась перед охранниками и скрученными в бараний рог виновниками беспорядка.
Виновниками были её внучатые племянники.
— Не может быть, — открыл рот Майор. — Что здесь делают эти маленькие негодяи?
— Кто? Егор и Юся?
Трудно было понять, что больше удивило молодожёнов: присутствие в игровом зале людей, которых они не ожидали встретить, или то, что супруг тоже откуда-то их знает.
— Ты их знаешь? — хором спросили они друг у друга.
Сиамских близнецов, отчаянно ругающихся на русском, довели до выхода, где передали копам. Через минуту охранники вернулись.
— Мистер, — спросила Барбара у одного из них. — Кто эти… эти двое?
— Мошенники, мэм, — ответил он. — Их попросили по-хорошему выйти из-за стола, они полезли в бутылку. Теперь в участке поиграют.
Барбара вскочила из-за стола и побежала к выходу. Том, несколько обиженный таким пренебрежением, смотрел ей вслед. Будто почувствовав его взгляд, Барбара остановилась и обернулась на него. Потом спокойно вернулась к столику и спросила: