Марвин закрыл капот и протёр его тряпочкой:
— Готово!
— Марв, ты просто маг и чародей! Сколько я тебе должен?
— Сейчас как дам в лоб — и мы в расчёте.
— Нет, Марв, правда! Ты же заново собрал тачку, просто с нуля.
Марвин не торопясь подошёл к рукомойнику, намочил руки и начал ожесточённо тереть их мочалкой. Смыв грязь, вытер ладони и лицо бумажным полотенцем.
На лице остались чернильные разводы. Джордж заржал.
— Чего ты? — удивился Марвин, посмотрел в зеркало — и всё понял.
— Опять ты со своими каракулями. Не мог выбросить в ведро?
— Я нечаянно.
— Нечаянно он… что, опять накрыло?
Джордж виновато улыбнулся. Бывали времена, когда он напрочь отключался от реальности, и черкал на любой поверхности один и тот же фрагмент электросхемы: замыкание на контур какой-то энергоустановки. Эта схема преследовала Джорджа в любое время суток. Он пытался дорисовать систему, но выходила всегда какая-то ерунда. Эта лакуна бесила его больше, чем отсутствие бытовых воспоминаний. В этой схеме, как казалось Джорджу, спрятана вся его жизнь.
Умывшись заново, Марвин аккуратно присел на край капота и сказал:
— Джордж, я тебе просто помог. Если бы Бог дал мне такие мозги, как у тебя, Дочеф бы у меня в ногах ползал, и муниципалитет лизал задницу не ему, а мне. Это самое меньшее, что я мог для тебя сделать. Делай что хочешь — воруй эту страховку, пытай Дочефа, но беги отсюда прочь. Скоро здесь будет настоящий ад.
— А ты хотел бы, чтобы тебе кто-то лизал задницу? — спросил Джордж.
Мартин горько усмехнулся.
— Джордж, этот мир так устроен. Либо лижешь ты, либо лижут тебе.
— Я не лижу.
— Потому что Дочеф боится тебя.
— Меня?
— Ты заметил, что он позволяет тебе общаться со мной, хотя и не одобряет нашей дружбы? Потому что он боится, что ты взбрыкнёшь. Без твоих мозгов дела у него шли не ахти. То есть, конечно, он вполне успешный бизнесмен, но у него куча средств вылетала в трубу. Ты экономишь ему сотни тысяч долларов — что на налогах, что на производстве. Потому он и не отпускает тебя, и так тянет с оформлением страховки. Ты — его счастливый билет. Он не понимает и половины из твоих нововведений. Всё его богатство — от хитрости, не от ума. И поэтому, едва ты покинешь эту вонючую контору, дела у него опять будут идти так себе, без взлётов.
— Так давай махнём вместе? — предложил Джордж. — Смотри, какая тачка классная получилась! Доедем до Калифорнии, а там придумаем, чем заняться.
— Я обдумаю твоё предложение, когда ты получишь свои документы. Правда — обдумаю. Всё равно я собираюсь покончить со всем этим.
— Наконец-то! — обрадовался Джордж. — Давно пора.
— Ладно-ладно, собирайся давай, времени уже много.
Марвин открыл ворота мастерской, и Джордж аккуратно вывел машину на улицу. Опустил стекло на двери и спросил:
— Тебя подвезти? Или опять здесь ночевать останешься?
— Езжай, я, наверное, здесь останусь. Дома всё равно только ящик да пиво, ну их совсем.
— Споки-ноки!
— Споки-ноки, парень. Не проспи завтра!
Ночной сторож цементного завода Mountin Park, на территории которого оказалась заключена автомастерская Марвина Химейера, поднял шлагбаум, выпуская Джорджа в город.
— Джордж, ты машину починил? — спросил сторож.
— Это всё Марв. У него просто золотые руки.
— И ослиное упрямство.
— Что есть — то есть. Удачного дежурства, Уолли.
— Спокойной ночи.
Джордж выехал на Вест-Мидоуроуд и покатил в свою конуру, немного уязвлённый заявлением Уолтера.
Джордж не любил, когда о Марвине рассказывали гадости. Характер у механика был, конечно, не самый мягкий и уживчивый, но ведь это он находился в состоянии войны с целым городом, и в первую очередь — с цементным заводом Mountain Park.
История началась с земли — чуть более двух акров — которая раньше принадлежала Марвину. Он купил её двенадцать лет назад по остаточной стоимости за сорок две тысячи долларов у разорившейся компании, для чего продал свою долю в денверском автосервисе. Марвин планировал построить здесь большой развлекательный центр: с гостиницей, игорным домом и прочей требухой, которая так нравится праздным зевакам, мчащим каждый день по трассе 40 мимо. Вбухав последние деньги в проект, Химейер представил его в муниципалитете. Но, хотя это был самый большой город в округе — почти две тысячи жителей — никто из местных не поддержал Марвина в его идее выкачивать деньги из проезжающих. Мэр, старый уже человек, принадлежавший к баптистской церкви, резко осудил намерения Химейера, и его проект завернули. Так как народу в округе было немного, и все автомобили Марв починил, работы стало не хватать, и, в конце концов, Марвину пришлось уволить двоих помощников и самостоятельно сводить концы с концами, тоскливо разглядывая свои два акра пустующей земли.
А потом упали проценты по кредитам, и в Колорадо начался строительный бум. Строились все — крупные компании и маленькие фирмы, богатые и бедные землевладельцы. А там, где идёт строительство, всегда нужен цемент, сухие смеси для отделочных работ, и дела цементного заводика Mountain Park вдруг пошли в гору. Очень скоро производственных мощностей стало не хватать, и Майк Дочеф, владелец завода, предложил своему соседу Марвину Химейеру продать эти два злосчастных акра по вполне приемлемой цене — двести пятьдесят тысяч долларов.
Бизнесмены ударили по рукам и совсем уже готовы были подписать договор купли-продажи, как Марвин совершенно случайно услышал разговор Майка с агентом по недвижимости, который вёл их дело.
Земля, исходя из текущего экономического положения в стране, стоила больше миллиона долларов. Выгода, которую получал Дочеф от этой операции, составляла почти девятьсот тысяч. Риэлтор знал об этом, и за дополнительное вознаграждение — те же двести пятьдесят тысяч — ввёл Химейера в заблуждение. Марвин сжал кулаки, но выяснять отношений не стал.
Вместо банального мордобоя на встрече в муниципалитете, когда обе стороны должны были торжественно подписать оба экземпляра «сделки века» по местным масштабам, Марвин взбрыкнул. Он сказал, что продаст землю не меньше, чем за четыреста пятьдесят тысяч долларов.
Заговорщики переглянулись, но время поджимало Дочефа, и он, несмотря на нежелание платить, согласился с этой суммой. Согласился слишком легко. И Марвин тут же поднял цену до миллиона долларов.
Эта цена ни Дочефа, ни риэлтора уже не устраивала. И Марвин сказал, что продаст землю только за миллион долларов, и это его последнее слово, пусть хоть небеса упадут.
Возможно, завяжись эта потасовка где-нибудь в Денвере, или Нью-Йорке, всё обернулось бы иначе — или Марвин получил бы свои деньги, или остался бы при своём пустыре. Но муниципалитет Грэнби был кровно заинтересован в цементном заводе. Расширение производства гарантировало новые рабочие места, очередной расцвет захиревшего было городишки с почти столетней историей.