— Здесь, и с ним Иван Байсаков, если помнишь такого. Не волнуйся, мы тебя обязательно освободим, ты только будь наготове.

— Можешь считать, что я уже готова! — воскликнула девушка. — Никогда не была тебе так рада!

И, несмотря на опасность быть замеченным, Гаевский не удержался и поцеловал Мари. Это было только начало истории, которая привела к тому, что годы спустя они поженились. Потом Антону пришлось уйти, но на полпути к лагерю он встретил Дию.

— Куда ты идешь? — удивился Гаевский.

— Ты нашел Бочетти? У меня есть для нее сообщение.

Спустя несколько минут Дия уже стояла перед Бочетти и просила дать ей несколько динаров за то, что, может быть, покажется госпоже Фатиме интересным. Бочетти не хотела тратить время на незнакомую арабскую девчонку, но та сказала, что это имеет отношение к великому французскому генералу. Тогда Джина швырнула ей несколько динаров и услышала, что вечером Бонапарт встречается с каким-то европейцем, но не французом, у Малой Пирамиды. Дия получила еще денег и приказ молчать. Кружной дорогой она вернулась в лагерь, где у Остужева окончательно был готов план.

— Она обязательно нападет! — объяснял он Антону и Ивану. — Джина ненавидит Наполеона с такой силой, что гнев затмит ее разум. Она придет со своими мамелюками. А ты, Ваня, пойдешь к ней в дом и освободишь Мари. Порвешь цепи?

— Ради Мари-то? — вскинулся Байсаков. — Порву, конечно! Или разогну, если не порвутся...

— Я не знаю, придет ли Бонапарт на встречу, но это и не важно. Скоро сюда доберется Дюпон, он примет командование, и будет решать, как быть со Львом, — продолжал Остужев. — Все, что нам надо сделать — освободить Мари.

Но Бонапарт все же решился прийти. Конечно же, он был не один — в сотне шагов позади шел Колиньи и десять его лучших стрелков. Генерал действительно привел трех коней. Они с Остужевым встретились у входа в подземелье. От взгляда Александра не укрылось, как француз провел рукой по груди, проверяя, плотно ли Саламандра соприкасается с кожей.

— Вы теперь неуязвимы! — усмехнулся Александр.

— В отличие от вас, Остужев! — напомнил Бонапарт. — Игры в благородство закончились! Итак, «Предмет предметов». Покажите мне его!

— У меня его с собой нет. Но он дает большую власть. Скажите, Наполеон, а вы отдали бы за него Саламандру? Или хотя бы Льва?

— Я должен его видеть, я должен его попробовать... — уклончиво заметил генерал. — А знаете, что, Остужев? Нет у вас «Предмета предметов». Потому что если он существует, то делает человека богом. А такой предмет вы бы не отдали никому, вы бы воспользовались им сами. Ведь я прав?

— Да, — кивнул Александр, слыша уже топот копыт по песку. — Я бы его вам никогда не отдал. А еще у меня его нет. Я просто хотел, чтобы вы встретились с одной нашей общей знакомой!

Мамелюки вылетели из-за угла пирамиды точь-в-точь, как когда спасали Джину, только теперь она скакала впереди. Выругавшись, Бонапарт побежал к стрелкам Колиньи, уже занимавшим позицию. Остужев упал на песок, а когда всадники пронеслись мимо, первым запрыгнул на коня. Тут же из пирамиды выбежали Дия и Гаевский. Втроем они поскакали к городу и успели как раз вовремя: на дорогу выбежал необычайно довольный собой Байсаков, ведя за руку освобожденную Мари. Когда на Каир опустилась ночь, они были уже далеко.

Глава шестнадцатая. Лев уходит

1812 год

Пробившись обратно в подземелье, друзья, как могли, забаррикадировали вход в подклет, но надолго это помочь не могло. Рано или поздно французы найдут не только этот вход, но и все остальные, и выкурят из подземелья беглецов.

— Ничего, — успокаивал сам себя Байсаков. — Тут ходов много, долго можно держаться!

— Меньше, чем тебе кажется, — мрачно заметил Остужев. — Может, и не стоило нам соваться. А теперь Колиньи весь Кремль перевернет, но найдет дорогу к нам. Уже сейчас во все стороны скачут вестовые, ищут всех, кто хоть что-то знает о московском подземелье. Найдут, Ваня. Не для того Наполеон здесь, чтобы несолоно хлебавши уйти. Тем более что мы его всерьез задели.

— Если бы не Колиньи! — схватился за голову Гаевский. — Ведь уже рядом были, все бы успели сделать... В плен взяли бы Наполеона и сюда увели! Как же я ненавижу этого мерзавца.

— Вряд ли так же сильно, как я, Антон, — Остужев поднялся. — Посидите-ка здесь, друзья, перекусите. А мне надо прогуляться и подумать.

— Нашел место, где гулять... — проворчал Байсаков, доставая из мешка сало. — Ну, гуляй, только далеко не уходи, а чуть что — стреляй! Как вы живете с Мари, Антон? — спросил он у Гаевского, когда они остались вдвоем. — Вспоминаете Египет?

— Бывает, — кивнул Гаевский, принимая от приятеля сухарь. — Тебя часто вспоминаем. Зря ты как-то... Обижаешься, что ли. Так уж вышло, мы ведь с Мари дольше знакомы, чем с тобой. Но тебя она часто вспоминает. Особенно, как ты в Египте ее от Бочетти спасал. Пришел, говорит, двух часовых об стенку стукнул, а потом цепь порвал, и кандалы разогнул голыми руками.

— Было дело, — усмехнулся Иван. — Мне тогда казалось, что я ей нравлюсь. А поговорить не мог — французского не знал. Да я и сейчас не очень-то... Вот с Наполеоном закончим воевать — тоже остепенюсь.

Пока тек их неспешный разговор, Остужев уходил все дальше. Темные переходы, капающая сверху вода, неожиданные следы стоянки каких-то людей... Здесь бывали люди, но недолго — неподходящее место, чтобы тут жить, разве что от кого-то скрываться. Он искал подходящее место. Как бы там ни было, Носорога Бонапарт не получит. Александр обещал это Дие, и не только ей.

В одном месте старая кладка дала трещину. Остужев сунул руку внутрь, почувствовал уходящую вниз пустоту. Там, за кирпичами, предмет может лежать долго. Может быть, даже дольше, чем пролежал бы он в озере Байкал, где есть и течения, и любопытные рыбы. А может быть, и нет, озеро было бы надежнее. Александр только теперь понял, что не хочет отдавать Носорога даже графу Аракчееву, которому всецело доверял. Люди не должны владеть этим предметом. Он развязал узелок, который носил на груди, достал черную коробочку и осторожно открыл. Носорог, решительный и беспощадный, чуть сверкнул серебряным светом.

— Прощай, — уверенно сказал Остужев. — Мы с тобой больше никогда не увидимся.

Он закрыл коробочку, снова сунул руку в трещину и разжал пальцы. Чуть слышный звук сообщил, что предмет теперь покоится за кирпичами, и найти его будет более чем сложно. Кутузов лишил Наполеона резервов, провианта, коней — армии не продержаться в Москве достаточное время для того, чтобы перебрать здесь все, камень по камню. Тогда Александр пошел назад, чувствуя давно забытую легкость.

Друзей он застал с оружием в руках. Со стороны хода, ведшего к Кремлю, доносились глухие удары.

— Ишь, ломятся! — хмыкнул Иван. — Может, пойдем куда подальше? Вылезем на Кузнецком, только нас и поминай.