– Вау! – воскликнул я, не сумев сдержать радостных эмоций. – Узнаю эти руки! Это они в белых перчатках были крыльями у гуся с вилкой и ножом в спине!
Шерманова вновь сделала руками несколько замысловатых жестов, а потом ткнула в меня пальцем и со смехом ответила:
– Точно!
– У тебя красивые руки! – с искренним восторгом воскликнул я. – В движениях столько грации, пластики, выразительности. Они вообще будто бы самостоятельный живой организм.
– Ну да! – с ревнивыми нотками поддакнула Стороженко. – Одна Оля со своими руками спектакль делала.
Я кашлянул в кулак, пытаясь скрыть смущение. Действительно, я что-то увлекся, спев осанну только своей визави, проигнорировав соседку сбоку, да и студенистого тоже не мешало бы помянуть, ведь любому человеку приятна похвала, по себе знаю.
– Ну, нет, что вы! – воскликнул я, обращаясь уже ко всей честной компании, и отклонился, чтобы всех лучше видеть, а заодно не мешать официантке расставлять на столе первую партию нашего заказа. – Вы все, ребята, просто молодцы! Честно говоря, идя на ваш кукольный спектакль, я не думал, что получу такое огромное удовольствие.
– А где же журналистская критика?! – язвительно проговорил студенистый, шлепнув своими толстыми губами.
Если мне бросают вызов, я его принимаю. Я взял бутылку водки.
– Хорошо… если настаиваешь, – проговорил я многообещающим тоном человека, собирающегося разануть правду-матку в глаза, и налил в рюмки Оли и Юрия водку. – Мне не понравилась трагическая концовка вашего спектакля. Дети покидали театр как в воду опущенные.
– Ха! – проговорила Шерманова, с треском разъединяя палочки для еды, насколько я знаю, называемые по-японски хаси. – Извините, как Ганс Христиан Андерсен написал сказку, так мы ее и сыграли.
Я поставил бутылку «В хлам» на стол и возразил:
– Но в афише написано, что постановка по мотивам сказки Андерсена «Девочка со спичками». Значит, можно было бы и повеселее конец придумать.
– А зачем? – с превосходством великого педагога перед дилетантом в педагогических науках поинтересовался студенистый. – Пусть дети знают, что на свете существуют такие понятия, как голод, равнодушие, подлость, обман, смерть.
У меня чесалась рука взять со стола бутылку водки и дать донышком по лбу студенистому, чтобы не выпендривался, но я удержался от недостойных действий физически сильного по отношению к более слабому и тем не менее запальчиво проговорил:
– А не рановато ли таким крохам знать о правде жизни? Может быть, пускай немного подрастут, порадуются добру, заботе взрослых, поживут еще немного в сказочном мире, называемом детством!
Стороженко поняла, что страсти в разговоре между мужской частью нашей компании накаляются, и решила выступить в роли миротворца.
– Между прочим, – проговорила она мягким тоном мамочки, пытающейся уладить конфликт между своими маленькими несмышлеными сыновьями, – Игорь в чем-то прав. Когда в 2006 году на студии Уолта Диснея создавался мультфильм по сказке Андерсена «Девочка со спичками», то аниматоры сохранили сюжетную линию автора, включая трагический конец. Это послужило причиной разногласий между аниматорами и топ-менеджерами студии Уолта Диснея, которые настаивали на традиционном для США хеппи-энде. Тогда были созданы несколько вариантов более «мягкой» концовки. После споров руководство студии, чтобы не испортить весь мультфильм, все же уступило и оставило первоначальный вариант мультика. – Нина вздохнула и как-то грустно подвела итог своего сообщения: – Вот и мы, Игорь, не всегда играем то, что хотели бы. У нас есть начальство, которое и решает, каким должен быть тот или иной спектакль.
В общем-то, я не затем знакомился с компанией артистов и пришел в «Якатуки», чтобы спорить со студенистым по поводу «современной концепции воспитания подрастающего поколения посредством кукольного театра». Пусть профессионалы этим делом занимаются и спорят. Я поднял свой бокал с соком.
– Ну, что же, друзья артисты! – провозгласил я торжественным тоном. – Предлагаю выпить за то, чтобы ваше начальство утверждало концовки спектаклей, которые не разочаровывали бы зрителей!
Может быть, этот тост был не самым красивым и оригинальным в моей жизни, но никто возражать против моего пожелания не стал, все присутствующие дружно подняли тару, синхронно и со звоном соединили ее над центром стола и так же синхронно выпили.
Потом сменили тему. В ходе беседы выяснилось, что все мы холостяки. Тычилин и Шерманова бывшие одноклассники, живут неподалеку от кукольного театра, более того, в одном доме: Оля – с родителями и восьмилетней дочкой, Юра – с мамой. Стороженко живет одна в двухкомнатной квартире.
Выпили еще, еще и еще. Вернее, выпили Юра с Олей, Нина так и тянула свой коктейль, а я – сок. Причем Шерманова не отставала от своего бывшего одноклассника в плане выпивки, видать, хорошо там у них в школе антиалкогольная работа была поставлена – на всю жизнь привили желание уничтожать алкоголь, чтобы его на свете поменьше осталось. При равных дозах поглощенной водки «В хлам» Шерманова все же была заметно косее собутыльника – сказывалась слабость женского организма относительно мужского в степени влияния на них алкоголя – и вскоре понесла какую-то чушь. Я порядком заскучал, стал посматривать по сторонам и чаще всего на соседний справа столик – там за бамбуковой перегородкой виднелись головы троих молодых мужчин, которые сами иной раз смотрели на нашу компанию то ли подозрительно, то ли презрительно, то ли вызывающе.
Заприметил я эту троицу давно, в тот самый момент, когда она вошла в ресторан и с любопытством уставилась на нас. Потому, наверное, и разглядел как следует, что мы вдруг вызвали интерес у незнакомых мужиков. Один из них, лет тридцати пяти, одетый в просторные черные брюки и голубую майку, был крупным, лысым, с поросячьими глазками и мясистым вздернутым носом, смахивающим на пятак все того же домашнего животного, с которым я сравнил его глаза. Второй, в коричневых джинсах и клетчатой рубахе, был атлетического сложения, коротко стриженным, с суровым, я бы даже сказал, героико-монументальным, как изображают на героических скульптурах, лицом. Ему было примерно столько же лет, сколько и первому. Третий худощавый, на пяток лет моложе первых двух, одетый в светлые брюки и рубашку, был кучерявым блондином с вытянутой, будто удивленной физиономией, на которой бросались в глаза длинный острый подбородок и горбатый нос. Взгляд у него все время бегал. И чем же мы вызывали у компании такое недовольство, что ее члены время от времени негромко говорили явно о нас и бросали в нашу сторону косые взгляды?
Наши дамы, похоже, ничего не замечали, а вот Юрчик засек и заметно приуныл. Конечно, в случае инцидента с незнакомцами придется постоять за свое студенистое тело и за дам и постараться не ударить перед ними в грязь лицом… Я себя одернул: и чего я прицепился к этому Тычилину? Наверняка я не прав, что с предубеждением отношусь к нему. Просто я, очевидно, очень желаю, чтобы именно он оказался подлецом и вором, а не женщины – уж очень не хотелось видеть в слабых созданиях отъявленных негодяек. Хотя кто чаще всего в детективах оказывается коварным преступником? Все правильно – женщины! Причем те, на кого меньше всего падает подозрение. А кто у нас вне подозрения? Я украдкой взглянул на свою соседку слева. Стороженко с вежливым вниманием слушала болтовню Оли и поигрывала палочками для еды. Вот именно – Нина! И она же, между прочим, притащила всех нас в кафе. С какой, интересно, целью?.. Ну, нет! – отверг я свое же предположение. – Так черт знает до чего можно додуматься. В конце концов, я же сам искал с нею встречи и сам приложил столько сил, чтобы оказаться в этой компании за одним столом.