У Эулалии начался тик, ей не удавалось вымолвить ни слова, она двигалась так, словно ее укусил тарантул.
На другом клочке бумаги была географическая карта с указанием населенного пункта в Ирландии: Уиснич.
— Уиснич? Но что это за место? — спросил Рене, глядя на карту.
Стае и Набир окаменели.
Крикен, сняв шляпку с вуалью, пояснила:
— В Уисниче живет один экстрасапиенс. Вот уже много лет он не посещает Аркс Ментис.
— Точно, — неожиданно подтвердил Красный Волк. — Мой дед рассказывал мне о нем, но я не помню, как его звали.
— Фионн Айртеч его имя. Он друид, — сказал Набир Камбиль и добавил: — Он умеет видеть будущее.
— Друид? — одновременно переспросили Джено и Суоми.
— Да, — ответила мадам. — Он наделен магическими способностями и невероятной энергией мысли. Живет отшельником среди руин храма Уиснича. И практически не поддерживает связи с реальным миром. И с нами тоже, — добавила она.
— Но разве он мог жить в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году?! — спросил Джено, держа карту в руках.
— Нет, конечно. Фионн Айртеч унаследовал это священное место в Ирландии от других друидов. То, что в могиле Пауля Астора Венти найдены карта Уиснича и рисунок руны, означает, что между ними существует связь. И восходит она к тысяча шестьсот шестьдесят шестому году, году убийства П. А. В., — пояснила француженка.
— Вы знаете, кто убил нашего предка? — спросил у нее Рене.
— Не знаю. Но несомненно одно: именно в Уисниче следует искать ответы на все вопросы, касающиеся белой руны и ее магопсихических свойств. Здесь, в Арксе, никто никогда не видел и уж тем более не изучал ее. Та половина, которая у тебя и которую хранили твои родители, навела меня на мысль, что Вьед-Нион — священная руна, но ее возможности мы никогда не использовали, — ответила Крикен.
— Тогда все очевидно: пятнадцатая руна связана с П. А. В. и с клонафортом, — уверенно заявил Джено.
— Да, пожалуй. Друид сумеет дать необходимые разъяснения, — сказала Эулалия.
— Джено должен встретиться с Фионном, — пробормотала Дафна, опустив голову.
Мальчик посмотрел сначала на Рене, а затем на мадам:
— Я? Один?
— Тебя ожидает интерканто. И ты сам это прекрасно знаешь. Завтра великий день. — Крикен была невозмутима.
— Завтра? Неужели прошло уже тридцать дней? Но завтра второе марта, мой день рождения… — напомнил Джено.
— Я отправлюсь с ним, — сказал Рене, уверенный как никогда.
— И я! — подхватила Суоми.
— Успокойтесь, дети! — вмешался врач Бендатов. — Вы нарушили правила в первый интерканто, но мы простили вам это, потому что понимали важность путешествия в деревню сиу к Спокойному Медведю. Но нарушить интерканто во второй раз! Нет, нет и нет! — запротестовал он.
— Все верно, Стае, — сказала мадам Крикен. — Я не вправе соглашаться на это. Но обстоятельства таковы, что мы должны разрешить хотя бы Суоми сопровождать его. — И мадам, повернувшись к Джено и погладив его черные кудряшки, с улыбкой добавила: — Но, разумеется, не потому, что завтра твой день рождения.
— А почему мне нельзя с ними? — недоумевал Рене. Он раскрыл свои золотые крылья и пристально посмотрел на мадам и трех мудрецов.
— Ты должен заниматься другими вещами, — не вдаваясь в подробности, ответила Крикен.
— Я не оставлю брата! — заявил Рене, повышая голос.
Набир и Стае подошли к нему вплотную:
— Перстень! Ты должен разыскать перстень, который потерял в канале Аркса. Иначе мы никогда не спасем твоих родителей.
Это многое решало и потому не обсуждалось. Никто не хотел оставлять Пьера и Коринну во власти Ятто.
— Вы правы. Но канал еще подо льдом, нырять невозможно… — печально произнес Рене, сложив крылья.
— Наберись терпения, мой мальчик. Нам всем стоит им запастись, — сказала Дафна.
— Справлять день рождения внутри печати — такое ведь не с каждым случается, не так ли? — спросил Джено у мадам Крикен.
— О да! — ответила она с улыбкой.
Мальчик притянул к себе Суоми, а потом вместе с Красным Волком собрал все, что осталось от П. А. В. Они засыпали гроб землей, а потом общими усилиями положили мраморную плиту. Джено встал на колени. Рядом с ним опустился Рене и любовно обнял брата одним крылом. Они склонились в молитве над останками своего предка. Братья все еще не теряли надежду вскоре увидеть своих родителей.
В Аркс Ментис они возвращались не спеша, оставляя кладбище, столько веков скрывавшее секрет Уиснича и пятнадцатой белой руны.
Псиофам из Нового Союза хотелось преподнести Джено ко дню его рождения самый лучший подарок: открыть белую дверь, схватить Ятто, Баттерфляй и Пило и освободить наконец его родителей. Но никакое волшебство, никакая алхимическая формула и даже никакие магопсихические таланты не могли помочь им в исполнении этого желания. Это было под силу только Рене, если бы он достал из канала перстень с выгравированными буквами А. М.
Так и начался этот день, с разочарований и горечи. Когда Гулкий удар пробил семь, в комнату Джено шумно ворвались Суоми, Красный Волк и маленький Оскар.
— С днем рождения! — закричали ребята с порога, а пес залаял, размахивая большими ушами.
Джено, подпрыгнув в постели, мгновенно проснулся и громко крикнул в ответ:
— Спасибо! Жаль, что мы не сможем отпраздновать его из-за траура по Бобу. К тому же нас ожидает интерканто. — Он приласкал щенка.
— О, это будет незабываемый день рождения! И я рядом с тобой. — Суоми была счастлива, что вместе с Джено отправится на встречу с волшебником-друидом.
— А я остаюсь здесь, — сказал Аноки. — Не поеду в деревню сиу, пока не дождусь вас. Хочу, чтобы и вы присутствовали на церемонии моего провозглашения псиофом. — Аноки поправил лук со стрелами, и его лицо погрустнело. Ситуация в Арксе была совсем непростой, и он сожалел о том, что его друзья уезжают.
— Не грусти, все будет хорошо. И потом, ты же останешься не один, а с Доротеей и Рене. Пожалуйста, помоги моему брату найти перстень, — попросил его Джено.
В комнату неожиданно вошла мадам Крикен со своим котом Наполеоном. В руках у нее был поднос с довольно необычным завтраком.
— Это небольшой подарок к твоему двенадцатилетию, — сказала она.
На подносе стояли тарелки, полные Эпикурейских пирожных и стаканы с Талетианским шоколадом. Глядя на угощение, Джено улыбнулся.
— Вы суммус что надо! — воскликнул мальчик.
Пока дети смаковали превосходное угощение, Оскар забился в угол, спасаясь от Наполеона, который шипел, как тигр.