Мальчик бросился к лестнице, но дядя ухватил его за джемпер.
— Прекрати! Послушай! С завтрашнего дня ты будешь каждый день приходить к мадам Крикен. Ровно в семнадцать ноль-ноль. Она тебе все объяснит. Я действительно должен отпустить тебя. У меня нет выбора. Это так!
— Я никуда не поеду!
— Сделай это ради меня. — Слова Флебо посеяли в душе племянника сомнение. — Твое путешествие необыкновенно важно. К тому же я обещал, что, когда тебе исполнится одиннадцать лет, я отпущу тебя.
— Обещал? Кому? — заволновался Джено.
— Марго тебе обо всем расскажет.
Дядя поднялся по лестнице и закрылся в своей комнате, оставив мальчика в полном смятении. В тот вечер никто из них не ужинал.
Несмотря на перевозбуждение, мальчик заснул, едва добравшись до койки. Он спал так крепко, что проснулся лишь в шестнадцать тридцать. Открыв глаза, он взглянул на будильник. «Должно быть, полпятого утра», — подумал он, но между занавесками струился свет, и он сразу понял: день в полном разгаре!
Джено оделся и побежал в амбулаторию к дяде. Никого! На двери табличка: «Прием окончен». Джено охватила паника. На улице он заметил одноклассников, игравших в мяч.
— Эй, ты прогулял сегодня школу! Ты болен? — спросил Никозия.
— Сейчас все в порядке, — уклончиво ответил Джено.
— Вчера старуха заколдовала его. Смотрите, что он вытворяет! — съязвила Мирта.
Астор Венти вскочил на свой ржавый велосипед и, закрутив педалями, направился к дому номер шестьдесят семь, заставив всех онеметь от удивления. Глядя ему вслед, они недоумевали, как это «Джено-дурак» не побоялся приблизиться к дому с привидениями и познакомиться с сумасшедшей старухой.
Ровно в семнадцать ноль-ноль Джено уже стоял у красной виллы. Калитка была открыта. Он вошел, прислонил велосипед к стене и постучал. Напрасно: дверь тоже оказалась открытой.
— Входи. Чай и печенье на столе, — донесся из кухни тонкий голос мадам Крикен.
Проходя по коридору, Джено бросил взгляд на запретную комнату. Дверь была заперта!
— Садись. Выпей чаю и согрейся. — Синьора, одетая во все белое, была похожа на престарелую невесту.
Мальчик сел за стол, сгрыз пару зеленых печенюшек и отхлебнул сладкого чаю.
— Твой дядя рассказал тебе? — спокойно поинтересовалась женщина.
— Да. Куда я должен отправиться? — спросил он, глядя на синьору.
— В Аркс Ментис — Школу ментальных искусств, что в Крепости разума, — бесстрастно ответила мадам Крикен.
— Это что, интернат? Вы же знаете, что я хожу в школу! Правда, учусь неважно, но еще не докатился до интерната! — заявил он, макая печенье в чай.
— Это не школа, а секрет… секретное место, где изучают и используют возможности разума. Аркс Ментис посещают главным образом взрослые. Детей там почти нет, — объяснила мадам Крикен, но Джено все равно ничего не понял.
— Мои родители там? — Мальчик снова почувствовал, как по спине побежали мурашки, а руки внезапно похолодели.
Мадам Крикен взяла Наполеона на руки и погладила.
— Возможно, они все еще там.
— Почему «возможно»? — Мальчик все больше волновался.
— Вскоре после похищения их отправили в Аркс Ментис, но я не уверена, там ли они сейчас, — печально пояснила мадам, поглаживая своего кота.
Джено был потрясен.
— Но вы их видели?
Мадам Крикен не ответила.
— Они узники? Их держат в камере? В пещере? А почему? Хватит… — закричал Джено, стукнув кулаками по столу.
— Успокойся. Знаю, это трудно понять, но я постараюсь тебе объяснить. Запасись терпением и выслушай меня. Твой дядя дал одно обещание.
— Ну да, он мне сказал. И это мне тоже непонятно.
Мальчик допил чай.
— А ты знаешь, что обещания надо выполнять? — Сказав это, мадам Крикен отпустила кота и вышла из кухни. Она открыла дверь запретной комнаты и вошла туда, закрыв ее за собой. Через несколько секунд она вернулась, сжимая что-то в руке.
— Вот, возьми. Это твое, — сказала она, передавая мальчику порванную фотографию его отца.
— Как она у вас оказалась, синьора? Вы украли ее у меня! — выпалил Джено и тут же покраснел.
— Нет, я ее не украла. Просто она была нам нужна.
Ответ старой француженки совершенно не удовлетворил Джено.
— Нужна? Зачем? Это же мой отец!
Кот зашипел, а мадам Крикен направилась к выходу:
— А теперь, Джено, иди. На сегодня достаточно.
— Я устал от ваших шуточек, мадам Крикен! Как можно воровать! Вы меня поражаете! — зло бросил Джено ей в лицо и выскочил из дома. Он мчался, как ветер, и слезы падали у него из глаз на землю, словно капли дождя. Он несся по улице Душистого розмарина с такой скоростью, что проржавевшая цепь на его велосипеде разорвалась. Войдя в дом, он хлопнул дверью так, что дядя подскочил на месте. Поднявшись к себе и закрывшись, он вынул из рамки фотографию родителей и заплакал. Никогда в жизни он так не плакал.
— Что случилось? — спросил его дядя, стоя за дверью.
— Уйди! Вы все сумасшедшие! — закричал мальчик, прижимая к себе фотографию.
— Успокойся, Джено! Не надо плакать! — Флебо вошел в комнату и, сев рядом с Джено, обнял его.
Они просидели так целый час, не проронив ни слова, пока Джено не заснул, сжимая в руках фотографию отца.
На следующий день, проснувшись, он обнаружил на тумбочке записку:
«Отправляйся к мадам Крикен.
Она ждет тебя ровно в семнадцать ноль-ноль.
Прошу тебя, сделай это ради меня.
Твой дядя Флебо».
Джено сидел на кровати и в растерянности сжимал голову руками. Вот уже второй день он просыпается в шестнадцать тридцать и пропускает школу. Проблем с учителями не оберешься. Особенно с математиком.
Он распахнул окно. Небо было затянуто серыми и черными тучами. Заметно похолодало, и вот-вот прольется дождь. Его одноклассников на улице не было — видимо, никто не захотел гулять в такую погоду. Джено посмотрел в сторону красного домика и увидел Наполеона, одиноко сидевшего перед калиткой. Как ни не хотелось ему идти к мадам Крикен, что-то подсказывало, что остаться в Нижнем Колоколе ему не суждено. Вопрос о предстоящем путешествии был уже делом решенным, и ничто не могло изменить положение вещей. Ничто.
И от безысходности он направился к мадам Крикен.
Чашка с чаем «С. Р.» и блюдо с печеньем «Н. Ф.» уже ждали его на столе. На огне кипела напоминающая будильник кастрюля с буквами «А. М.», и поднимающийся от нее пар наполнил ароматом всю кухню.
Вошла мадам. Ее синее бархатное платье стелилось по полу. В руках у нее была фиолетовая свеча. Пламя освещало ее лицо и отражалось в стеклах очков.