Энджелу ужасно хотелось, чтобы эта боль, эти душевные страдания имели какое-то совершенно особенное значение. Мадлен, Крис, Хильда и Том Грант – все они говорили, что ему дана вторая жизнь. Может быть, и Энд-жел в конце концов это поймет?
Сейчас он захотел этого с такой силой, с какой не хотел раньше ничего в жизни.
Как это было прекрасно – чувствовать, что в жизни появилась желанная цель. Честно говоря, не так много было у Энджела целей в жизни. Он редко желал чего-нибудь большего, чем новая роль в кино, новая женщина или еще один стаканчик спиртного.
После операции, вот странно, Энджелу казалось, словно он вырос, повзрослел.
Энджел так глубоко задумался, что не сразу сообразил: кто-то стучит в дверь палаты.
– Войдите, – сказал он наконец.
Мадлен вошла, и в первую секунду он не узнал ее. На ней были потертые «левисы» и просторный шерстяной свитер, сильно заношенный. Волосы спадали свободными, распущенными прядями, лицо без всякой косметики казалось совсем бледным.
– Привет, Энджел, – спокойным голосом произнесла она, подходя к его кровати.
Взглянув на нее, Энджел почувствовал, что сердце его сжалось. Она казалась такой грустной и потерянной, совсем не похожей на Мадлен-врача. В прежние времена Энджел, наверное, не заметил бы этой разницы, однако новое сердце научило его замечать и более тонкие вещи.
Он через силу улыбнулся Мадлен.
– Привет, док. Как дела?
Вытащив из конверта его последние результаты анализов, Мадлен привычно просмотрела их, затем вновь положила бумаги на место, в ногах кровати.
– Наверняка Сарандон уже сказал тебе, что биопсия показала отсутствие отторжения. Так что могу тебя поздравить.
– Кого из нас.
Мадлен недоуменно нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Присаживайся.
Она пододвинула стул и села рядом с кроватью. Заметив, что Энджел изучающе смотрит на нее, Мадлен провела рукой по волосам.
– Сегодня у меня выходной.
Энджелу очень хотелось прекратить ненужный обмен пустыми фразами и спросить, как она себя чувствует, но ему было неловко, он чувствовал себя не вполне уверенно для искреннего разговора.
– Включил какую-то дурацкую программу, смотрю – там мое фото, – он кивнул в направлении телевизора. – Они говорили, что у меня СПИД. Если так, ты должна была сказать мне.
Мадлен чуть улыбнулась.
– К чему было расстраивать тебя?
– Интересно, какие еще сплетни они обо мне распространяют? Вот уж на самом деле настоящие шакалы.
– Еще они говорят, что тебе пересадили сердце – то ли бабуина, то ли космического пришельца. В какой-то газетенке я прочитала, что стриптизерша из «Бока-Ратон», по ее собственному признанию, заразила тебя СПИДом. – Мадлен быстро Глянула на Энджела. – Судя по всему, у тебя была чрезвычайно насыщенная сексуальная жизнь.
Энджел вздохнул с сожалением:
– Что было, то прошло.
– Ничего, у тебя все еще впереди. Некоторые кардиологи считают, что от секса лучше воздерживаться в течение первых шести недель после операции, но я смотрю на это более снисходительно. Как только ты почувствуешь, что... – Поняв двусмысленность едва не произнесенной фразы, Мадлен оборвала себя на полуслове и покраснела. – Словом, я хочу сказать, что как только ты почувствуешь в себе достаточно сил, секс не противопоказан.
Энджел одарил Мадлен одной из своих самых обворожительных улыбок.
– Могу я расценить это как своего рода предложение? Ему показалось, что она нервно поежилась под его взглядом.
– Будет лучше, если такие вопросы ты будешь обсуждать с твоим новым кардиологом. – Она поднялась со своего места. – Мне пора идти.
Энджел схватил Мадлен за руку.
– Подожди.
Она посмотрела на него сверху вниз долгим взглядом, затем мягко произнесла:
– Не нужно так со мной обращаться, Энджел. Я не какая-нибудь голливудская хористочка, которая готова пойти на что угодно, только бы прыгнуть к тебе в постель. Постарайся это понять.
Энджел понял, что Мадлен оскорблена.
– Извини. Старые привычки. Рецидив из прошлой жизни. – Он пожал плечами, но руки, однако, не разжал. – Тебе нужно быть более терпимой со мной. Я не могу измениться в один день. Для этого требуется больше времени.
Мадлен медленно, как бы нехотя, сделала шаг к Энджелу и вновь села у его постели.
Оба ждали, кто первый заговорит. Наконец Энджел не выдержал:
– Я... я много сейчас думаю о Франко. – Он как косноязычный, спотыкался на самых простых словах.
Мадлен закрыла глаза, и Энджел увидел, как она изо всех сил старается сохранять спокойствие.
– Это его свитер? – тихо поинтересовался Энджел. Она машинально потрогала рукав и, ни слова не говоря, кивнула.
– Когда... – Голос его опустился до шепота. – Я хотел спросить, когда начнется лечение? То есть когда мы станем чувствовать себя лучше?
Она проглотила комок в горле и наконец подняла на него глаза.
– Не уверена, что придется начинать лечение. Думаю, все будет идти своим чередом, как сейчас.
Энджел посмотрел на нее. Только сейчас он вдруг осознал, до чего же Мадлен ему небезразлична, как ему хочется, чтобы она продолжала заботиться о нем.
– Наверное, вся жизнь идет «своим чередом».
Она мягко улыбнулась, улыбка вдруг преобразила все ее лицо.
– Наверное.
Энджел улыбнулся в ответ, причем в его улыбке появилось несвойственное ему добродушие. Подумав, что он кажется не каким-нибудь, а добродушным, Энджел совсем расплылся в улыбке.
– Знаешь, это мое новое сердце... мне кажется, оно досталось мне от какого-нибудь очень хорошего человека.
Мадлен резко вдохнула.
– Да, – ответила она.
И впервые за последнее время Энджел почувствовал себя новым человеком.
Как только прозвучал громкий звонок телефона, Мадлен тотчас поняла, что будут дурные новости. Все внутри у нее сжалось. Она отложила в сторону роман, который читала, и, пройдя на кухню, сняла трубку. Когда в ней раздался голос Вики Оуэн, Мадлен прикрыла глаза и усталым голосом произнесла:
– А, привет, Вики.
– Извините, если отрываю вас от домашних дел, Мадлен, но я решила, вам лучше знать: сегодня Лина не пришла в школу.
Мадлен посмотрела в направлении закрытой двери в комнату дочери.
– Я в семь часов утра подвезла ее на машине, мы попрощались, и она вошла в здание школы. – Мадлен вздохнула, почувствовав, до какой степени она устала и как ей все надоело. – Наверное, следовало проводить ее до класса.