И именно он показал мне в одной иностранной газете заметку, которую перепечатывала и комментировала вся пресса:
«В скором времени в присутствии Императора состоятся первые испытания подводной лодки, которая произведет революцию в характере ведения будущих морских боев. Место испытаний будет храниться в тайне до последней минуты. Утечка информации позволила нам установить название лодки: “Семерка червей”».
Семерка червей? Случайно ли такое совпадение? Нет ли какой связи между названием подводной лодки и упомянутыми событиями? Но какого рода связи? То, что случилось здесь, не могло иметь никакого отношения к происходящему там.
— Откуда вам знать? — возражал мне Даспри. — Самые несопоставимые факты часто объясняются одной и той же причиной.
Через день до нас дошел другой отклик:
«Предполагают, что конструкция подводной лодки „Семерка червей“, испытания которой пройдут в ближайшее время, разработана французскими инженерами. Эти инженеры, понапрасну искавшие поддержки у своих соотечественников, вероятно, обратились затем, — но также безуспешно, — к английскому адмиралтейству. Мы сообщаем эти новости, не ручаясь за их достоверность».
Я не считаю возможным долго останавливаться на фактах чрезвычайно деликатного свойства, вызвавших, помнится, большое волнение. Однако теперь, когда всякая опасность усложнить ситуацию устранена, мне все же необходимо рассказать о статье в «Эко де Франс», наделавшей в свое время много шума и внесшей в дело о Семерке червей, как его называли, некоторую ясность… и новую путаницу.
Привожу статью за подписью Сальватора в том виде, в каком она появилась:
«Дело о Семерке червей. Завеса тайны чуть приоткрылась.
Мы будем кратки. Десять лет назад горный инженер Луи Лакомб, желая посвятить свое время и состояние исследованиям, которыми занимался, ушел в отставку и снял на бульваре Майо, № 102, небольшой особняк, незадолго до этого построенный и отделанный одним итальянским графом. Благодаря посредничеству двух людей, братьев Варен из Лозанны, один из которых ассистировал ему при проведении опытов, подготавливая их, а другой искал для него кредиторов, Луи Лакомб познакомился с господином Жоржем Андерматтом, только что основавшим Металлургический банк.
После нескольких встреч ему удалось заинтересовать последнего проектом подводной лодки, над которым он работал, и было решено, что, как только изобретение будет полностью отработано, господин Андерматт употребит свое влияние и попытается добиться от Министерства морского флота разрешения на серию испытаний.
В течение двух лет Луи Лакомб регулярно посещал особняк Андерматта, представляя на суд банкира усовершенствования, которые вносил в конструкцию; так продолжалось до того дня, когда, удовлетворенный собственной работой, ибо наконец-то был найден искомый вариант, инженер попросил месье Андерматта предпринять обещанные шаги.
В тот день Луи Лакомб обедал в доме Андерматта. Вечером, примерно в половине двенадцатого, он ушел. С тех пор его больше не видели.
Если перелистать газеты того времени, то можно встретить сообщение о том, что семья молодого инженера обратилась за помощью к правосудию и что прокуратура проявила озабоченность. Но ни к чему определенному это не привело, и в итоге сошлись на том, что Луи Лакомб, слывший оригиналом и фантазером, никого не предупредив, отправился в путешествие.
Примем на веру это предположение… хоть оно и неправдоподобно. Но возникает вопрос, имеющий первостепенное значение для нашей страны: что стало с чертежами подводной лодки? Не увез ли их Луи Лакомб с собой? Не уничтожены ли они?
Очень серьезное расследование, предпринятое нами, показало, что эти чертежи существуют. И они оказались у братьев Варен. Почему? Установить это окончательно нам пока не удалось, точно так же нам неизвестно, почему они не пытались поскорее сбыть их с рук. Боялись, что возникнет вопрос: как они к ним попали? Во всяком случае такое опасение удерживало их недолго, и мы с полной уверенностью можем утверждать следующее: чертежи Луи Лакомба стали собственностью иностранной державы, и мы имеем возможность опубликовать переписку, которой обменивались по этому поводу братья Варен и представитель упомянутой державы. В настоящее время «Семерка червей», изобретенная Луи Лакомбом, построена нашими соседями.
Удовлетворит ли действительность оптимистические ожидания тех, кто был причастен к этому предательству? У нас есть основания надеяться на обратное, и хотелось бы верить, что предстоящее событие не разочарует нас».
К этому тексту был подверстан постскриптум:
«Последнее сообщение. Мы справедливо надеялись. Наши особые информаторы разрешают сообщить, что испытания „Семерки червей“ оказались неудовлетворительными. Вполне возможно, что в чертежах, переданных братьями Варен, не хватало последнего материала, принесенного Луи Лакомбом господину Андерматту в тот вечер, когда он исчез, материала, необходимого для понимания проекта в целом, своего рода резюме, в котором содержатся окончательные выводы, расчеты и измерения, заложенные в других бумагах. Без этого документа чертежи как бы полузакончены; так же как без чертежей сам этот документ бесполезен.
Таким образом, еще есть время действовать и вернуть то, что нам принадлежит. В этом довольно щекотливом деле мы очень полагаемся на помощь господина Андерматта. Он наверняка посчитает своим долгом объяснить необъяснимое поведение, которого он придерживался с самого начала. Он не только расскажет, почему скрыл то, что ему было известно, в момент самоубийства Этьена Варена, но и не станет замалчивать причину, побудившую его никогда никому не рассказывать об исчезновении бумаг, хотя он знал об этом. Он разъяснит, почему в течение шести лет нанятые им агенты следили за братьями Варен.
Мы ждем от него не слов, а дела. Иначе…»
Угроза была грубой. Но в чем она состояла? Какое средство для устрашения Андерматта имелось в распоряжении Сальватора, автора статьи… с вымышленной фамилией?
Туча репортеров набросилась на банкира, но в ответ на ультиматум в десяти интервью было выражено полное презрение к угрозе. На что корреспондент «Эко де Франс» отреагировал такими тремя строчками:
«Хочет того господин Андерматт или нет, но с настоящего момента он является нашим помощником в затеянном нами предприятии».
В тот день, когда появилась эта реплика, мы с Даспри обедали вместе. Вечером, разложив газеты на столе, обсуждали дело, анализировали его со всех сторон и были раздражены до предела, словно путники, которые бредут неизвестно куда в темноте и все время натыкаются на одни и те же препятствия.
И вдруг, хотя слуга не докладывал и звонок не звонил, дверь открылась и вошла укрытая густой вуалью дама.
Я тут же встал и подошел к ней.
— Это ваш дом, месье? — спросила она.
— Да, мадам, но признаться…
— Калитка, что выходит на бульвар, оказалась незапертой, — объяснила она.
— А дверь в передней?