Далглиш подошел к небольшому камину. Внутри камина, отделанного ядовито-зеленым кафелем, лежал пыльный веер и стояла банка из-под варенья, заполненная сухими листьями. Он осторожно вынул их, чтоб не мешались. Он ощутил на себе равнодушные взгляды врача и полицейского. Что, по их мнению, он делал? Уничтожал улики? А чего ради им беспокоиться? У них уже есть своя бумажка, которую можно внести в дело, представить в качестве свидетельства, подшить в папку и забыть. А эта касалась только его.
Встряхнув листок, чтобы он раскрылся, Далглиш положил его в углубление дымохода и, чиркнув спичкой, поднес пламя к уголку листа. Но тяга была плохой, а бумага плотной. Ему пришлось взять письмо в руки и тихонько шевелить его, пока почерневший листок, опалив ему кончики пальцев, не вырвался наконец из державшей его руки и не исчез в темноте дымохода, где его подхватило и понесло вверх, навстречу летнему небу.
Десятью минутами позже в тот же день мисс Бил проехала через главные ворота больницы Джона Карпендара и остановилась у сторожки привратника. Ее приветствовал новый привратник, моложе своего предшественника, одетый в летнюю форму.
— Инспектор Генерального совета медсестер? Доброе утро, мисс. Боюсь, отсюда не очень удобный проезд к новому зданию медучилища. Пока это временное помещение, мисс, которое построили, расчистив место после пожара. Это совсем рядом со старым училищем. Вам надо только свернуть…
— Хорошо. Спасибо, — сказала мисс Бил. — Я знаю дорогу.
У входа в травматологическое отделение стояла карета «скорой помощи». Когда мисс Бил медленно проезжала мимо, из дверей вышла Дэйкерс — в кружевной шапочке и с голубым поясом штатной медсестры, — быстро переговорила о чем-то с санитарами и осталась следить за переноской пациента. Мисс Бил показалось, что она стала выше ростом и увереннее в себе. Не осталось и следа от прежней запуганной ученицы. Значит, Дэйкерс сдала экзамен. Ну что ж, этого следовало ожидать. Надо думать, и двойняшки Берт тоже поднялись на следующую ступеньку и работают где-нибудь в этой больнице. Но произошли некоторые изменения. Гудейл вышла замуж: мисс Бил видела объявление в одной из центральных газет. А Хилда Ролф, по словам Анджелы, работает медсестрой где-то в Центральной Африке. Так что сегодня предстоит познакомиться с новой директрисой. И с новой главной сестрой. Мисс Бил подумала о Мэри Тейлор. Она наверняка где-то неплохо устроилась, не исключено даже, что по-прежнему работает медсестрой. Люди, подобные Мэри Тейлор, всегда выходят сухими из воды.
Она проехала по знакомой дороге мимо высохших от летней жары лужаек, цветочных клумб, покрытых яркими пятнами распустившихся роз, и свернула в зеленый туннель под деревьями. Воздух был теплый и неподвижный, узкая дорога пестрела яркими солнечными зайчиками. Вот и последний памятный поворот. И Дом Найтингейла, вернее, то, что от него осталось, предстал перед ней.
Опять, как когда-то, она остановила машину и уставилась на открывшуюся ей картину. Дом выглядел так, будто гигантский мясницкий нож грубо разрезал его надвое, бессмысленно изуродовав живое существо, выставив напоказ любому зеваке его позор и наготу. Лишенная перил, безжалостно разбитая лестница закручивалась в никуда; на площадке второго этажа возле растресканной панели висела на нитке шнура хрупкая лампочка; внизу фасадные арочные окна без стекол походили на изящную аркаду из резного камня, сквозь которую виднелись поблекшие обои с более яркими пятнами там, где когда-то висели картины и зеркала. С остатков потолка, словно щетина на щетке, торчали оголенные провода. Возле дерева перед домом была сложена пестрая коллекция каминов, каминных полок и кусков резных деревянных панелей, явно отобранных для сохранения. На полуразрушенной задней стене черным силуэтом на фоне неба стоял человек и беспорядочно долбил по шатающимся кирпичам. Один за другим они падали на каменную груду внутри здания, взвивая вверх фонтанчики пыли.
Перед зданием другой рабочий, обнаженный до пояса, загорелый, сидел за рулем трактора со стрелой, с которой свешивался на цепи огромный чугунный шар. Пока мисс Бил смотрела на это, вцепившись в руль, словно сдерживая в себе ужас и возмущение перед происходящим, шар качнулся вперед и с грохотом врезался в остатки фасадной стены. Страшный треск прокатился округ. Стена мягко прогнулась и грохочущим каскадом кирпичей и извести рухнула вниз, подняв вверх огромное облако желтой пыли, сквозь которое смутно видневшаяся одинокая фигура на фоне неба казалась взирающим на эту картину демоном разрушения.
Мисс Бил немного помедлила, потом мягким движением включила сцепление и свернула направо, туда, где среди деревьев виднелись радующие глаз простые линии невысокой практичной постройки, в которой временно разместилось медицинское училище. Здесь был порядок и здравый смысл, тот мир, который она знала и понимала. То чувство, подозрительно похожее на сожаление, которое она испытала при виде жестокого разрушения Дома Найтингейла, — просто глупость. Она решительно поборола его. Это был страшный дом: дом, приносивший несчастье. Его надо было снести еще пятьдесят лет назад. И он никогда, ни в малейшей степени, не подходил для медицинского училища.