– Трудно представить, что она выду­мала. К тому же она показала таблетки. Как я понимающих можно купить только по рецепту врана?

– Конечно. Просто так купить в апте­ке нельзя. Это правда. Я не усомнился ни на секунду. А себя я виню. Должен был заметить, что происходит в Мартин-гейле. Не только с Саймоном Макси. Со всеми.

Значит, он думает, что совершил убийство один из них, подумал Далглиш. Он четко представляет, как разворачиваются собы­тия, и ему это не нравится. Его-то тут не большая вина. Он думает, что преступле­ние совершено обитателями Мартингейла. Но твердо ли он в этом уверен? И если да, то кто же из них преступник?

Он спросил, как прошел вечер в суб­боту в Мартингейле. Рассказ доктора Эппса о том, как Салли выглядела перед ужи­ном, и о том, что Стивен сделал предло­жение, получился менее эффектным, чем у Кэтрин Бауэрз и мисс Лидделл, но в ос­новном совпал с их рассказами. Он под­твердил, что ни он, ни мисс Лидделл не выходили из кабинета, пока считали день­ги, и что он видел, как Салли поднялась по главной лестнице, когда они с хозяй­кой дома проходили по холлу к парадным дверям. Он помнит, что Салли была в ха­лате и несла что-то в руках, но что имен­но – не помнит. Может, чашку с блюд­цем, а может, кружку. Он не разговари­вал с ней. Это был последний раз, когда он видел ее живой.

Далглиш спросил, кому еще в округе про­писываются снотворные таблетки.

– Я должен просмотреть свои бумаги, коль скоро вы требуете от меня точности. Это займет приблизительно минут тридцать. Речь ведь идет не о заурядном рецепте. Я могу вспомнить одного-двух. Может, ко­нечно, еще кого-нибудь. Сэр Рейнольд Прайс с мисс Поллак из приюта святой Марии при­нимают их, я знаю. Конечно, мистер Макси. Между прочим, а что сейчас с его лекар­ствами?

– Все снотворные препараты мы изъя­ли. Как я понял, доктор Макси прописал эквивалент тому, что вы давали. А теперь перед уходом, доктор, я хотел бы перего­ворить с вашей экономкой.

Прошла целая минута, прежде чем до доктора дошло сказанное. Потом он с трудом поднялся и, бормоча извинения, пошел из кабинета в жилую половину. Там Далглиш получил на свои вполне тактичные вопро­сы нужные ответы – доктор действительно пришел домой без пятнадцати одиннадцать вечера, а в одиннадцать часов десять ми­нут его вызвали принимать роды. Он и не ждал других ответов. Он мог бы перепро­верить это у родственников роженицы, но сомневаться не приходилось – они подтвердят алиби до половины четвертого утра, когда он отбыл из дома миссис Бейнс в Нессинг-форде, счастливой обладательницы своего первенца. Доктор Эппс был занят большую часть субботней ночи тем, что помогал по­явиться на свет божий новой жизни, а не душил ее в Салли Джапп.

Доктор пробормотал что-то о позднем визите и проводил Далглиша до ворот, накинув на себя – стало прохладно – доро­гое, просторное пальто, которое было ве­лико ему по меньшей мере на один размер. Когда они были у ворот, доктор, держав­ший руки в карманах, вдруг воскликнул от удивления и вытащил правую руку – на ладони лежал маленький пузырек. Он бьш почти полон коричневых таблеток. Двое муж­чин какое-то время молча глядели на них. Потом доктор Эппс сказал:

– Снотворное.

Далглиш взял носовой платок, завернул в него пузырек и опустил в карман. Он от­метил инстинктивный протестующий жест доктора.

– Это лекарство сэра Рейнольда, инс­пектор. Не имеет никакого отношения к Макси. Это пальто Прайса, – говорил он, оправдываясь:

– А когда пальто перешло к вам, док­тор? – спросил Далглиш.

Снова долгая пауза. Потом доктор, ка­залось, вспомнил подробности, которые не было смысла скрывать:

– Я купил его в субботу. На церков­ном празднике. Купил как бы в шут­ку… Ну как бы мы сговорились… я… и хозяйка.

– А кто это? – спросил неумолимый Далглиш.

Доктор Эппс, не глядя ему в глаза, от­ветил уныло:

– Миссис Рискоу.

4

Воскресенье словно вырвали из нормаль­ного течения жизни, оно тянулось беско­нечно, придавленное ужасным наследием, полученным от предыдущей недели; и вот настало утро понедельника, бесцветное и безликое, просто начало дня. Почта была больше обычного – награда за исправный телефон и другие, более незаметные и ме­нее научные методы связи в сельской мест­ности. Должно быть, на следующий день, когда весть об убийстве в Мартингейле дойдет до тех, кто черпает информацию из газет, почта будет еще тяжелее. Дебора заказала полдюжины газет. Что это – инстинктив­ная самозащита или искреннее любопыт­ство? – подумала мать.

Полицейские по-прежнему оккупировали кабинет, хотя сообщили о своем намере­нии перебраться в гостиницу «Охотники за луной» [13] в конце дня. Миссис Макси про себя пожелала им приличной еды. Комната Салли была заперта. Ключ был только у Далглиша, он не объяснял никому, поче­му он частенько туда захаживает, что он там нашел или что надеялся найти.

Лайонел Джефсон приехал рано утром, суетливый, крикливый и бестолковый. Макси надеялись только на то, что он окажется полицейским такой же обузой, какой и им. Как Дебора и предполагала, он совершен­но растерялся в непривычной ситуации. Его взвинченность, бесконечные советы и за­мечания доказывали, что он или сомнева­ется в невиновности своих клиентов, или не верит в возможности полиции. Все в доме вздохнули с облегчением, когда он умчал­ся перед ленчем в город, якобы прокон­сультироваться с коллегой.

В двенадцать телефон зазвонил в двад­цатый раз.

В трубке загудел голос сэра Рейнольда Прайса, отчитывающего миссис Макси:

– Это позор, моя дорогая! Чем там за­нимается полиция?

– Сейчас, думаю, пытается выйти на след отца ребенка.

– Боже! Зачем? Лучше бы они выясни­ли, кто убил ее.

– Они считают, что между этими фак­тами есть связь.

– Чушь у них в голове. Они и у меня побывали. Хотели узнать о каких-то там таблетках, которые Эппс прописал мне. Да это было несколько месяцев назад. Удиви­тельно, что он запомнил. И с чего это они интересовались ими, как по-вашему? Уди­вительно. Пока что не собираетесь меня арестовывать, инспектор? Это я у него спро­сил. И знаете, ему понравилось. – Весе­лый смех сэра Рейнольда неприятно задре­безжал у миссис Макси в ухе.

– Представляю, как он вам докучал, – сказала миссис Макси. – Боюсь, что это грустное происшествие много неприят­ностей всем нам доставит. Они уехали до­вольные?

– Полицейские? Дорогая моя, полицей­ские никогда не бывают довольными. Я просто сказал им: вам у меня ничего не найти. Гор­ничные выбрасывают все, что не заперто на ключ. Смешно искать пузырек с таблет­ками, которые я принимал несколько ме­сяцев назад. Идиотская затея. Инспектор, видимо, полагал, что я должен запомнить, сколько я принял и где остальные. Нет, вы подумайте! Я сказал ему, что у меня есть занятия поинтереснее. Они еще спрашивали о том, что у нас произошло года два назад в приюте святой Марии. Инспектору очень хотелось услышать от меня подробности.